— Надо тебя оставить у нас, – добавила она, задумчиво постукивая пальцем по кулону, висевшему на шее.
Келл медленно встал на ноги. Рука отозвалась тупой болью.
— Зачем? – спросил он.
Астрид оставила в покое амулет.
— Просто мне не нравятся вещи, которые мне не принадлежат, – сказала она. – Я им не доверяю.
— А вы вообще чему-нибудь доверяете? – парировал Келл. – Ну или кому-нибудь, если уж на то пошло?
Королева посмотрела на него, и уголки ее бледных губ дернулись вверх.
— Все те, кто украсил пол в этом зале, кому-то доверяли. Теперь я ступаю по ним, когда иду пить чай.
— У тебя один глаз светлее другого.
— А у тебя один вообще черный, – огрызнулась она.
— Ты кто?
— Монстр, – хрипло ответил Келл. – Тебе лучше меня отпустить.
Девушка ехидно усмехнулась:
— Монстры не падают в обморок при виде леди.
— Леди не ходят в мужском платье и не обчищают карманы, – возразил Келл.
Она только шире улыбнулась:
— Кто ты на самом деле?
— Человек, привязанный к кровати, – чуть усмехнулся Келл.
— А еще?
Он наморщил лоб:
— Человек, попавший в беду.
Это вызвало небольшое удивление:
— Не только потому, что ты привязан к моей кровати?
— Да.
«Дурная магия», – сказал Келл.
«Нет, – подумала Лайла. – Хитрая магия».
А хитрый всегда опаснее дурного – тут и к гадалке не ходи.
— Холланд, умоляю…
Взгляд Белого антари помрачнел.
— Ты смотришь на меня, Келл, и думаешь, что мы похожи, даже одинаковы. Словно один и тот же человек проходит два разных пути. Наверное, ты думаешь, что нас связывает сила. Позволь мне развеять твои иллюзии. Возможно, у нас с тобой одинаковые способности, но это не делает нас равными.
Он согнул пальцы, и у Келла закралось подозрение, что все это плохо кончится. Холланд сражался против Атоса и Астрид. Проливал кровь, убивал, чуть было не стал королем.
Вероятно, в его глазах Келл был просто избалованным ребенком.
— В чем дело?
— Ты сказал, что те, кто за тобой охотится, сюда не придут.
— Я сказал: «не смогут прийти». Никто и не смог бы, кроме одного-единственного – Холланда. – Келл посмотрел на свои руки и насупился: – И просто не думал, что…
— Есть разница: «никто не сможет прийти» и «может заявиться только один»!
— Разве ты не боишься смерти? – спросил он теперь Лайлу.
Она удивленно взглянула на него, а потом покачала головой.
— Смерть приходит ко всем, – просто сказала она. – Я не боюсь умирать. Но я боюсь умереть здесь, – она обвела рукой комнату, таверну, город. – Лучше погибнуть в бурном море, чем жить в затхлом болоте.
— Невоспитанная?! – проворчала Лайла, на ходу снимая камзол.
Келл взял у Лайлы камзол, набросил его и поднял воротник.
— Пять минут! Всего пять минут не можешь потерпеть и ничего не стащить! Уже и камень, наверно, продала?
Лайла сердито фыркнула.
— Не могу поверить, – со злостью сказала она, когда Келл вывел ее из толчеи и повел по узкой улочке прочь от реки. – Не «Как я рад, что с тобой все в порядке, Лайла!», не «Слава богу, тебя не разорвало на тысячу вороватых кусочков, Лайла!».
— Тебя за что-то разыскивают?
— Не совсем.
— По моему опыту, человек либо в розыске, либо нет, – заметила Лайла. – Зачем прятаться от стражников, если ты не в розыске?
— Потому что мне кажется, что они меня ищут.
— А зачем им тебя искать?
— Потому что я пропал.
Лайла возмущенно остановилась.
— Но какое им дело? – спросила она. – Кто ты такой наконец?
Келл повернулся к ней:
— Я же говорил тебе…
— Нет, – отрезала она, сощурившись. – Кто ты здесь? Кто ты для них?
Келл замялся. Он хотел лишь как можно быстрее пройти через город, взять вещь из Белого Лондона и вынести этот проклятый камень из своего мира. Но Лайла, похоже, решила, что не сойдет с места, пока он ей все не объяснит.
— Я принадлежу к королевской семье, – признался он.
За несколько часов знакомства с Лайлой он понял, что ее не так-то легко удивить, но тут она просто вытаращила глаза:
— Ты принц?
— У тебя нет дома, но зато есть кров, – выпалила она. – У тебя есть люди, которые заботятся о тебе, пусть и не любят тебя, как сына. Возможно, у тебя нет всего, что ты хочешь, но бьюсь об заклад, у тебя есть все, что нужно. И у тебя хватает наглости заявлять, что все это ничего не значит просто потому, что тебя недостаточно любят?!
— Я…
— Любовь не согреет в мороз, Келл, – продолжала девушка, – и не накормит, когда умираешь от голода. Она не спасет, если тебя пырнут ножом из-за пары монет в кармане. На любовь ничего не купишь, поэтому радуйся тому, что имеешь, и тем, кто у тебя есть: может, тебе чего-то и хочется, но зато ты ни в чем не нуждаешься.
— В преступлении нет ничего сложного, – улыбнулась она. – Люди воруют потому, что, когда берут чужое, что-то при этом получают. Если они занимаются этим не ради денег, то, значит, ради власти. Нарушая правила, они чувствуют себя могущественными. Это знак протеста, – она отвернулась. – Кто-то ворует, чтобы выжить, а кто-то ворует, чтобы чувствовать себя живым. Все очень просто.
— А ты ради чего?
— Ради свободы, – ответила Лайла. – Думаю, тут всего понемногу.
— Можешь взять на себя короля, а я разберусь с королевой.
— Куда тебе тягаться с Астрид!
— Ты недооцениваешь всех или только меня? Это потому, что я девушка?
– Потому, что ты человек, – резко перебил он. – Пусть самый смелый и храбрый из тех, кого я встречал.
Я наделал кучу ошибок, а ты всего одну.
Нет вашей любимой цитаты из "Виктория Шваб. Темный оттенок магии"? Добавить цитату