Раньше они (мужчины) почтительно брали вас за руку, теперь протягивают лапу.
Я же этого не делаю и совершенно не причастна к той грязи, которая течёт по вашим трубам. Обрезки ногтей я сжигаю, золу рассеиваю по ветру... Я полагаю, что сбрасывать свои гадости куда-то под землю ничуть не более достойно, чем освобождаться от них на поверхности её.
Я не очень люблю женщин, зато обожаю мужчин. Они-то об этом ничего не знают. Ни одному я ещё не говорила, что люблю его. Я скажу это лишь тому, кого полюблю по-настоящему. Многие обижаются на такое молчание. Берут меня за талию и думают, что я не вижу; щиплют меня и думают, что я ничего не чувствую; целуют меня в тёмных коридорах и думают, что я не замечаю. По четвергам они приглашают меня, приводят к себе... Они задерживают меня, ложатся рядом, — пожалуйста. Но губы мои крепко сжаты. Мои губы не скажут им: «Люблю» — лучше смерть! И они это понимают. Вот почему все они до одного раскланиваются со мной при встрече. Мужчины не любят низости, они обожают достоинство. Они досадуют? Ну что ж, сами виноваты: нечего было лезть к настоящей девушке.
Трудно даже вообразить, сколько всего надо сделать в комнате, куда уже двадцать лет не входил ни один мужчина. Вы разберётесь с цепочкой от жалюзи, я смогу их наконец поднять, и днём у меня станет светло. Потом вы займётесь шкафом, вынете из него зеркало, чтобы на меня больше не смотрела жуткая уродина. Вытащите приманку из мышеловки: пружина слишком туга для меня; к тому же я всё равно не могу достать оттуда мышь.
Выкладывай, мусорщик. Ты ведь был уличным торговцем. Говорить умеешь.
У меня достаточно оснований держать его. Я его держу, потому что не хочу, чтобы его увёл это господин. Держу, потому что мне приятно его держать. Это первый мужчина, которого я удерживаю, и мне хочется этим воспользоваться. Я держу его, потому что он, наверно, впервые за много дней чувствует себя свободным.
Дальше всё легко, всё радостно. Прежде всего чтение газеты. Всегда одной и той же, разумеется. Сами понимаете, я не читаю современных газеток, распространяющих ложь и вульгарные сплетни. Я читаю «Голуа» . И я не отравляю себе существование злободневностью.