— Я люблю программы про эзотерику.
— Что?
— Только не надо: ха-ха, она смотрит эту бредятину. Мне правда нравится. Диско — я танцевала в шестом классе. Первый мой концерт это Рок Бейс и диджей Изи Рок. Я считаю Брайана Деннехи сексуальным, не люблю, когда в доме цветы — они напоминают о похоронах. Равнодушна к видеоиграм. Я читаю «Грозовой перевал» каждое Рождество — моя любимая книга, и я не спала с мужчиной полтора года. И я рыдала в туалете, когда Боб назвал меня подлой сукой. А моя татуировка — это ласточка. А сделала в шестнадцать лет, когда погибли родители. Есть, наверное, еще много, но это все, что я пока вспомнила. Ты здесь?
— Я здесь. Перевариваю... Ты правда ни с кем не спала полтора года?
— О Боже, и это все, что ты услышал?

— Ну, я знала, что он хочет сделать мне предложение, но он боялся, как маленький птенчик. Что ж, стала я ему намекать так и сяк, поскольку было ясно — самому духу не хватит.
— Было несколько иначе, не совсем так.
— Нет?
— Нет, нет, все ее намеки были тонкими, но не тоньше, чем орудийный ствол. Я просто беспокоился, чтобы она не нашла ту шкатулку...
— Ах да, шкатулочку, эту прелесть. Эндрю украсил ее изображениями, вырезанными из своих фотографий, наклеил по всей коробочке, ох, так миленько. И вот, я коробочку открываю, а она полна конфетти-сердечек, которые он вырезал сам, вручную и закружились они, глянула я под ноги и увидела роскошный, огромный...
— Шиш с маслом, а не кольцо.

— Я чувствую... Знаешь, в чем дело? А дело в том, что эта женщина окончательно меня задолбала! Это наше расставание, я ведь понимаю, фальшивая свадьба — это было больно, но она еще оставила записку. Ей не хватило вежливости, человечности, не могла сказать в лицо. Три года... три года я пахал на эту... террористку — ни единого доброго слова и наконец она пишет это дерьмо!
— Эндрю! Эндрю!
— Но это не важно, у нас была сделка. Прости... она сводит меня с ума...
— Да, я вижу. Ты ее так и отпустишь?