— В тот самый час, когда Эгисф вернется.
— Пусть с богом он вернется — хоть сейчас!
— Безумная, в чем речи смысл твоей?
— Чтоб он, вернувшись, мысль свою исполнил.
— Исполнил — для чего? В уме ль своем ты?
— Чтоб дальше, дальше мне уйти от вас!
— А жизнь свою совсем в ничто ты ставишь?
— На диво превосходна эта жизнь!
— Была бы лучше, каб за ум взялась ты.
— Опять меня предательству ты учишь?
— Тебя учу я силе уступать.
— Сама учись; мне это не по нраву.
— Что пользы нам в паденье безрассудном?
— Падем, коль надо, за отца отмстив!
— Отец простит нас, уповаю твердо.
— Так утешать себя лишь трус способен!
— А ты ни в чем мне уступить не хочешь?
— Не дай мне бог настолько стать безумной!

Ах, был бы ум ей спутником, подруги,
Она бы раньше, чем раскрыть уста,
Про осторожность вспомнила. Но нет!
Она ее и помнить позабыла!
Откуда смелость почерпнула ты
Такую, что сама кинжал хватаешь
И мне прислуживать себе велишь?
Не видишь разве, что не мужем ты,
А женщиной родилась, что слабее
Твоя рука, чем меч твоих врагов?
Что к ним судьба всегда благоволит,
А к нашей доле вовсе безразлична?
Возможно ли, с таким врагом воюя,
На радостный надеяться исход?
Пусть лишь узнают наши речи — вдвое
Обуза бедствий станет тяжелей,
И не утешит золотая слава
Пред обликом позорной смерти нас.