— А почему у вас ушанка не завязана?
— Чтобы лучше слышать команды, товарищ младший лейтенант: вдруг вы скажете «отбой»?
— Три наряда!
— Есть три наряда! Только, если можно, на кухне.
— Четыре!
— А вот это уж дудки! Только три. Четыре устав не позволяет, товарищ младший лейтенант.
— Ефрейтор Святкин, я не буду вас наказывать, но вы должны дать слово мне — вашему командиру, своим боевым товарищам, что впредь вы не будете срывать тактических занятий нашего взвода.
— Я не бу.
— Что значит — «не бу»? Что — «не бу?» Не бу-ду?
— Я не ду, потому и не бу...
— Мы поспорили с Борькой Яценко, что я... А ты стояла у доски, я подошел к тебе и положил свою руку тебе на плечо. Вот. А потом... провел там, где нельзя. А ты на меня так посмотрела... будто я ударил тебя. И мне стало так стыдно. Мне и сейчас очень стыдно.
— Иди ко мне.
— Кимка.
[Кима прижимает Игоря лицом к своей груди]
— Где? Ну? Ну, где нельзя? А? Где?... Можно. Теперь всё можно. Потому что вас убивают. А мы остаемся. Потому что я люблю тебя.
— Кимка!
— Молчи. Я знаю, дура я несчастная. И ты тоже дурак несчастный. Господи. Господи, пусть хоть дети наши будут счастливые.
— Ефрейтор Святкин, почему вы здесь? А бой?
— Какой бой?
— Как, какой бой? Я же сказал, что танки справа! Там же атака, там же ваши товарищи гибнут, а вы...
— Ах, танки. Это те, что справа?
— Ну, да.
— Так те танки, про которые вы рассказывали, товарищ младший лейтенант, я отбил.
— Как отбили?
— Отважно.