Самое печальное, что ни прошлая власть, ни нынешняя, похоже, не читали Салтыкова-Щедрина. Он трудоёмок, там что ни фраза, то боль русского интеллигента. А если учесть, что Салтыков-Щедрин был вице-губернатором двух губерний, то он знал, что такое власть! Поэтому и писал с такой жёлчью… «Горе от ума» — это всё о том же. Уму очень сложно. Ум в России оказывается совершенно не нужен власти. Власть опирается только на свои извилины, а они не всегда многочисленны. Говорю я это с болью и с любовью к Отечеству. И к первым лицам. Как человек православный, я молюсь за них и за своё Отечество, потому что очень хочу, чтобы трём моим детям и пятерым внукам жилось здесь хорошо, достойно, уважительно.

Мы жили тогда в советском государстве, и словосочетание «Эра милосердия» в названии романа очень не понравилось товарищу Хейсину, главному редактору центрального телевидения, объединения «Экран». Он сидел с ножницами и выхолащивал образы героев, вырезал многие эпизоды из фильмов. У него была сильная аллергия на слово «милосердие». Это он придумал другое название для фильма, интересное, детективное, но в корне меняющее суть произведения. Так было убрано самое главное — нравственное начало. А ведь мы все хотим жить в эру милосердия, кто сознательно, а кто бессознательно — но все. Мы хотим любви и понимания, тепла и единения. Это и есть мечта об Эре милосердия, а в сущности — о рае, о вечной жизни. То есть в романе «Эра милосердия» разговор Жеглова и Михалыча — доминанта.