Людям нужно много всего, чтобы почувствовать себя живыми: семья, любовь, секс. Но для того, чтобы на самом деле жить, нужно только одно — чтобы сердце билось.

Вы правы... Может, стоит бежать. Но бежать не от кого-то, а к кому-то.

... Этим мы и живём — мы чувствуем, что мы живы лишь задыхаясь от боли.

Ошибки делают человека человеком.

— Когда будешь стоять у алтаря, просто говори от сердца.
— Сердце — это орган. Оно качает кровь, иногда забивается. Оно не умеет разговаривать, у него нет маленьких губок.

Если ты хочешь, чтобы я тебя уважала, ты должен вначале сделать что-то, достойное уважения.

Если мы делаем плохие вещи, это не всегда значит, что мы сами плохие.

Никто не знает, какой день в жизни станет самым важным. Лишь те, что начинаются как обычные дни, как правило, становятся самыми важными.

— Я как раковина с открытым сливом. Всё, что ты говоришь, сразу вытекает.
— Могла бы выбрать метафору получше.
— Отстань! У неё похмелье.

— Я ведь тебе не очень нравлюсь, да?
— ...
— Это хорошо, потому что мне нужно сказать тебе кое-что... Мне нужно рассказать это кому-то... А ты как робот, ты ничего не почувствуешь.

Ты не сможешь понять, что это самый важный день своей жизни, не прожив его хотя бы наполовину. День, когда ты решишься на что-то или свяжешь себя с кем-то. День, когда твое сердце будет разбито. День, когда ты встретишь родственную душу. День, когда ты поймешь, что времени недостаточно, потому что хочешь жить вечно. Таковы самые важные дни в нашей жизни. Лучшие дни!

— Алекс, ты ещё там? Возьми меня за руку, чтобы я знала, что ты здесь.
— Я не могу взять тебя за руку...
— А, да...
— ...я могу взять тебя за ногу.

— Ты побрила только одну ногу?
— О, Джордж, прости меня...

Я Бэмби, я Бэмби, Джордж, ясно? Если в этой ситуации есть жалкий мультяшный персонаж, то это я! Я осталась одна в лесу, потерялась, Джордж! Мою мать застрелили охотники, а где ты был? Где ты сейчас?

— <...> Будем молиться, что кто-нибудь смертельно ранен и скорая привезет его сюда, потому что мы ближе, чем Mercy West?
— Ага.
— А с Господом вы это уже утрясли?