— Нет! Никого я тебе не дам.
— Почему?
— Я не могу давать кошек лжецу и извращенцу.
— Какая жестокость. Знаешь, лгуны и извращенцы порой тоже бывают одиноки.
— Скажи, почему ты целыми днями торчала тогда в медпункте?
— Просто так. Я была слишком тупой, чтобы справиться с уроками. И почему-то меня всё время тянуло в сон.
— Я тебе завидовал. Ты всегда валялась на кровати в медпункте, беззаботно похрапывая. Словно у тебя вообще не было никаких обязанностей.
— У меня не было обязанностей, но и друзей тоже не было.
— Вот и у меня тоже, ведь я был врун и воришка... Но ты и без друзей никогда не выглядела одинокой.
— Если я уеду в Индию, ты будешь меня вспоминать?
— Но это ж твои байки.
— Это я так, к примеру! Если я, К ПРИМЕРУ, уеду в Индию, будешь вспоминать меня?
— Зачем ты это делаешь? Ты навредишь этим бедняжкам муравьям!
— Но разве не естественно засыпать муравьиные дыры?
— То, что естественно для тебя, может быть не естественно для других. Если ты так сделаешь, муравьи потеряют свой дом — место, куда можно вернуться.
— У меня тоже нет места, куда можно вернуться...
— Сколько лет, сколько зим! Не узнаешь меня? Я Ёсидзава. Мы вместе учились в средней школе. Эй, дай мне напрокат кошку. Только на сегодня. Это же кошки напрокат, так? Мне бы лучше девочку, если можно...
— Сегодня здесь одни коты.
— Что, правда? Я просто хотел провести с девчонкой свой последний день. Хотя бы и с кошачьей.
— Что ты имеешь в виду под «последний день»?
— Я завтра уезжаю в Индию. На поиски своего давно пропавшего дядюшки. Он без вести пропал 20 лет назад. Мы были с ним очень близки.
— Врешь ты всё.
— Откуда знаешь?
— Ёсидзава — врун и воришка.
— Я понял, что ты меня узнала!