Боль — одно из тех отвратительных мест, из которых, если уже ты туда попал, нужно продираться с боем, и даже тогда, когда кажется, что тебе удалось уйти, обнаруживаешь на себе его невыносимые следы.
Когда тебя предают или бросают, это невыносимо, но ничто не сравнится с той болью, когда чувствуешь себя пустым изнутри.
У каждого из нас свои демоны.
Мы с ними сражаемся, и когда кажется что побеждаем, оказывается, что всё намного сложнее.
— О чем ты сейчас думаешь?
— Я хочу чтоб ты всегда был рядом.
Моя жизнь до него была такой простой и определенной, а теперь есть только после.
— Я люблю тебя. – И это действует на меня так же сильно, как и первый раз.
– Я тоже тебя люблю, – говорю я, и Хардин хмурится.
– Не говори «тоже».
– Что? Почему? – Наверное, он сейчас откажется от своих слов, но внутренне я еще надеюсь, что он не будет этого делать.
– Не знаю… у меня такое чувство, что ты просто со мной соглашаешься.
Если бы я знала, что это так больно, если бы знала, что мое сердце разобьют вдребезги, а потом склеят, но только для того, чтобы снова разбить, я держалась бы от Хардина Скотта как можно дальше.
— А ты просто лгал.
— Это было до того.
— До чего?
— До того...
— Как ты щёлкнул пальцами и отключился...
— Ты сказала, что ничего не изменит твоих чувств ко мне.
— Значит мы оба солгали!
Кто я такая, чтобы осуждать людей за их чувства? Мне неоткуда было знать, насколько сильными бывают эти глупые эмоции. Мне было неведомо, что значит испытывать магнетическое притяжение к другому человеку. Я никогда не понимала, как любовь может одержать вверх над здравым смыслом, а страсть — над логикой и как это расстраивает, когда никто не понимает, что ты чувствуешь на самом деле. Никто не смеет осуждать меня за слабость и глупость, никто не имеет права критиковать меня за то, что я чувствую.
Но я его люблю, а когда кого-то любишь, то борешься: следуешь за ним, если знаешь, что он в тебе нуждается, поддерживаешь в борьбе против самого себя и не сдаёшься, даже когда он сам махнул на себя рукой.