– В округе Гарнер считается, что нет ничего более опасного, чем женщина, которая говорит то, что думает. Хуже только женщина, которая делает что-то во вред мужчине. Именно это произошло с Евой, поэтому-то нас и изгнали из рая. Мы опасные создания, полные дьявольских замыслов. Если дать нам возможность, мы используем свое волшебство, чтобы ввести мужчин во грех, чтобы посеять зло. Поэтому они отправляют нас сюда.
– Чтобы вы избавились от своего волшебства.
– Нет. Чтобы сломить нас.
– Я привык говорить то, что думаю. Привык говорить прямо.
– Как это, должно быть, приятно. А я никогда не могла позволить себе говорить то, что думаю.
– Когда я увидел тебя… тогда, на льду… ты показалась мне такой…
– Беспомощной.
– Нет. Непреклонной. Когда ты ударила топором по льду… я понял, что прежде мне не приходилось видеть такую храбрость.
В диких местах самым опасным врагом являются не звери и даже не разгул стихии, а твое собственное сознание.
Кирстен – это ядовитый цветок белладонны, распускающийся у меня на глазах.
Я не из тех птиц, которых можно приручить.
Приподняв покрывало, я начинаю практиковаться, изображая на лице вялую робкую улыбку, снова, снова и снова, пока у меня не получается нечто сносное. Но как я ни стараюсь, мне не удается пригасить огонь, пылающий в моих глазах.
Быть может, в этом и заключалось ее волшебство – в полном отсутствии волшебства.
Пускай меня изгонят, пускай высекут до полусмерти – лишь бы больше не приходилось молчать.
Я умею изображать всякие чувства: от огорчения до безразличия – но я никогда не думала, что придется приклеивать к своему лицу выражение счастья.
Волшебство Кирстен проявилось рано, и она об этом знала. За ее лицом с его тщательно сохраняемым неизменно любезным выражением, за ее подчеркивающей фигуру одеждой таится жестокость.