Непосильного Бог не даёт, непосильным только гордыня навъючивает... Непосильное только у беса, а Господь только посильное дает.

— Что, всё ещё любишь её?
— Вижу редко, а думаю часто...

Я вам всем вообще не верю, сколько бы вы не клялись. Клятвам верят, когда человек, их дающий, уважает себя.

Как-то вот получается, что слабых больше жалеешь, но меньше любишь. Жалость от доброты идет, а любовь… ну, как бы это сказать… так положено человеку. Любовь первее жалости. Жалеть, конечно, надо, но больше хочется любить. Вот мне в тебе нравится то, что тебя жалеть не надо.

До Нового Года остаётся полчаса. Прошедший год был разный — хороший и плохой, тяжёлый и лёгкий. Давайте в оставшееся время помолчим и вспомним то, чего потом не будем уже вспоминать, чтобы войти в будущее без лишнего багажа.

Я знаю, что научить ничему нельзя. Можно стать примером, и тогда те, кому надо, научатся сами, подражая.

Сейчас все хотят тепла, уюта и покоя. Но отрава бродяжничества уже в крови. И никакого покоя дома они не обретут. Снова начнет тревожить вечное влечение дорог — едва просохнет одежда и отмоется грязь из под ногтей. Я это знаю точно.

Есть грехи, которые Господь простить не захочет, но нет грехов, которых он не может простить. А значит, чего бы ты не натворил, не строй на грехе гордыню, мол, — все равно мне прощения нету. Проси о нем. Не тебе судить, что будет прощено, а что — нет.

...одиночество — это не то, что человеку причиняют другие люди, а то, что человек причиняет себе сам.

Наука ведёт, а вера хранит.

Прямо перед ним уходила вдаль светлая и лучезарная пустыня одиночества.

Вера поневоле не нужна ни тебе, ни богу.

Лучше пожалеть и уйти, чем остаться и пожалеть.

В зеленоватом арктическом небе не было ни единого облака, как ни единой мысли.

Мне кажется, что в душе я заложил Машу кирпичами, как окно в стене. В душе лишь легкий сквозняк от новой дыры где-то в районе сердца — оттуда, откуда я наломал кирпичи.

Дикая душевная боль оттого, что я удавил своё желание, рвёт меня на куски.