Словно гранат на ветке, лакомый мир, к которому ты влеком
только любовью, как улыбнулся бы бедный Бродский.

Когда с сомненьем и стыдом
ты воротишься в отчий дом,
сдаваясь нехотя на милость
минувшего, мой бренный друг, -
очнешься, осознавши вдруг,
что все не просто изменилось.
а — навсегда.

Ведь не зря меня мама учила
и не зря продолжает жена
уверять, что словесная сила
в наши дни не особо нужна

Не алкай же возвышенной пищи,
позаботься ка лучше о том,
чтобы пыль не летала в жилище,
не томился носок под столом.

Когда хандра, в час темной синевы,
где, знай, кривляется луна кривая,
промчусь по льду красавицы Невы
в звенящем электрическом трамвае.
Стук черного металла о металл.
От жалости к себе вдруг втихомолку
расплачусь, потому что так устал,
что даже санатория без толку.

Когда гражданская война
не брали пленных ни хрена
и обезумевшие дети
аптекарей других детей
крестьян фабричных и врачей
расстреливали на рассвете.

Родина, давно ли ты на милость
выродкам сдавалась и томилась
на коленях? Как тебя топтал
мировой Иуда-капитал!

Если нам и дано успокоиться -
сами знаете, где и когда.
«Перемелется». «Хочется-колется».
«Постарайся». «Не стоит труда».