Словно гранат на ветке, лакомый мир, к которому ты влеком
только любовью, как улыбнулся бы бедный Бродский.
Пора, мой друг, пора. Я Пушкина листаю.
Четвертый час утра. Элегия шестая.
Поморщусь, закурю и выдохну привычно:
печаль моя мутна и ночь косноязычна.
Вопит во сне вдова, на свадьбе шут рыдает,
подснежник радует и тут же увядает,
играют радугой разводы нефтяные
на лужах городских. О чем ты хнычешь ныне,
неблагодарный раб? Кому ты так глубоко
завидуешь? Кому светло и одиноко?
Ведь не зря меня мама учила
и не зря продолжает жена
уверять, что словесная сила
в наши дни не особо нужна
Не алкай же возвышенной пищи,
позаботься ка лучше о том,
чтобы пыль не летала в жилище,
не томился носок под столом.
Когда гражданская война
не брали пленных ни хрена
и обезумевшие дети
аптекарей других детей
крестьян фабричных и врачей
расстреливали на рассвете.
и красный спит и белый спит
во сне ворочается сопит
но белый вроде динозавра
а красный (хор гремит) убит
не просто так — за новый быт
за ослепительное завтра
он видит будущее где
не варят кашу на воде
наука победила голод
и старость тесно в облаках
от дирижаблей смертный страх
изжит где каждый чист и молод
Новый мир №12 2012, стр. 4 (напечатано без знаков препинания).
Вольно же историкам,
Разгребающим пыльную тьму,
в прошлом странствовать. Лучше на выставку
электронных новинок сходи -
где наука легко и осмысленно,
с силиконовым сердцем в горсти,
альбатросом взмывает дюралевым.
ЭВМ, размерцавшись, поет
и сияет, и вдумчивым заревом
восторгается детский народ -
тем от смертного плена и лечится.
веселей в нашей бездне висеть,
уповая, что цвет человечества
в мировую составится сеть.
Родина, давно ли ты на милость
выродкам сдавалась и томилась
на коленях? Как тебя топтал
мировой Иуда-капитал!
Если нам и дано успокоиться -
сами знаете, где и когда.
«Перемелется». «Хочется-колется».
«Постарайся». «Не стоит труда».