У меня вывод очень простой. Они (американцы) номер отбывают. Им сейчас крайне важно выиграть время. На сегодняшний момент у них нет решительных задач. Они нам голову дурят. И кстати их отношение к встрече в Женеве очень показательно. И это производит довольно странное впечатление. Я не думаю, что они пойдут на обострение ситуации в обозримой перспективе. Но есть беда. Она заключается в том, что вот они время выигрывают, и они знают зачем. Я боюсь, что у них есть идеи. А зачем мы время выигрываем?
Главная технология Запада в отношении России — формирование двух и более Россий. Победить нас можно только сформировав в Российском обществе две и более Россий, которые станут воспринимать друг друга как своих врагов. Как это было в 1917 году. Которые будут натравливаться друг на друга.
— Как это было в 1991 году (реплика Вл. Соловьева)
Это происходило и в Советском Союзе, когда общество натравили на партократов. Эти технологии отработаны.

А сейчас это касается более широкой проблемы. И это действительно связано с цивилизационным развитием, потому что конечно экономика важна. И конечно темпы роста важны. Беда только в том, что применительно к нам, если посмотреть эпоху бурного экономического роста начала нулевых, а тогда экономический рост был высокий, никто не спорит. Но если посмотреть с точки зрения структурных изменений в российской экономике, это была полная деградация. В начале 10-х годов мы фактически утратили промышленность, за исключением военного сегмента, который еще держался. Но гражданские отрасли промышленности к началу 10-х годов, это была полная деградация. И нашлись люди, которые били тогда в колокола. Поэтому конечно цифры важны. Но и качество роста важно.
Но дело в другом. Формальные темпы роста экономики могут быть большими. Но надлом в крупных государствах… Любое крупное государство — это очень сложная система. Не только в империях есть национальные, суб-этнические, религиозные противоречия. Они есть практически в любой государственной системе. Так вот слом будет всегда начинаться с социальной системы.

Я бы две вещи сказал касательно прямой линии В. В. Путина. Это очень важно. Мы все время воспринимаем гибридные войны как то, что на нас давит извне. А это не совсем так. Инструмент давления прежде всего привносится извне, но он привносится внутрь. И самый главный инструмент давления — это разрыв единства государственного управления. Когда у нас создается ситуация слабовластия, которая потом перерастает в ситуацию двоевластия. Собственно Союз разваливали через двоевластие. Потом многовластие — парад суверенитетов. А потом — безвластие.
У нас многие в элите продолжают жить иллюзиями 90-х, что нас кто-то будет завоевывать, кто-то направит сюда временную администрацию, и их возьмут подносильщиками патронов. Этого не будет. Американцы четко понимают, что они не смогут контролировать Евразию. У них ставка на хаотизацию. А хаотизация Евразии — это приглашение Китая. Китай вынужден будет вмешаться из соображений безопасности.

И второй момент хотел бы сказать. Было бы крайне опасно в этой ситуации, особенно с учетом того, что к сожалению геополитические хулиганы — маргиналы, вроде Польши и прибалтийских лимитрофов, и Румынии кстати, приобрели слишком большое влияние на западные институты, попытаться уйти в оборону. Именно так был потерян Советский Союз. Когда в середине 80-х годов мы начали отовсюду уходить. Конечно, нам нужно создавать возможности безопасного для себя но чувствительного для Запада давления на их интересы. Не доводя до уровня обычной войны, но не исключая поддержки тех сил, которые выступают против американского доминирования.

Идеология, которая нам нужна для внутреннего пользования, для развития страны, это не означает, что это должна быть та же идеология, которую мы должны предлагать на экспорт. Я считаю, что идеология, которую мы должны предложить Америке, это демократия. Должна быть окончательная, финальная, я бы даже сказал, летальная демократизация. Я хочу, чтобы призраки умерших рабов были отмщены. Я считаю, что американский кровавый режим должен заплатить за все. И мы должны поднять это знамя свободы и вручить его местным активистам.
А мы должны развивать свою страну

Экономика в будущем мире без ракет получается крайне плохо. Раньше она крайне плохо получалась без ЧВК, а теперь — без ракет.
Я сегодня вычитал у выдающегося экономиста нашей страны Александра Галушка такую мысль: что нам нужно делать? Конечно, гражданское общество в Европе поддерживать надо. А мысль Александра Галушка совершенно гениальная. Мысль об отношениях с Европой. Да и с Азией. Нам нужен социально-экономический Генеральный Штаб. Нам нужно перейти к долгосрочному планированию.

Мы почему-то думаем, что мы тоже являемся объектом гибридной войны цветной революции. Ничего подобного. Цветная революция случается там и тогда, где американцы или их союзники, вроде Великобритании или Франции, хотят поменять на дружественный режим в стране, сохранив эту страну. А им Россия в сегодняшнем виде не нужна. Главная задача американцев в отношении России на ближайшее время — категорически сократить нашу свободу внешнеполитического маневра. Они должны обложить нас очагами военной напряженности,. которые будут вырывать у нас ресурсы, усилия, возможности. Им нужна хаотизация внутри наших границ.

Я насчет ядерной войны глубокий скептик. Но у нас фактически два мира. первый мир — это мир, который нам навязывают, нам навязывают, что будет ядерная война. Следующий этап: задаем вопрос — сколько погибнет? А с другой стороны мы четко видим...
— Ясно, что Запад готовится к ядерной войне. Против неядерного государства. (реплика Вл. Соловьева)
Именно так. Но есть второй слой. Слой реальных процессов. И при чем здесь Украина? перед Америкой стоит очень простой вызов — избавление от чемоданов с оторванными ручками. А какой главный чемодан с оторванной ручкой для Америки? Тайвань или Украина? Боливар не выдержит двоих. Я думаю, что главный чемодан, который они будут бросать — это Украина. Главная задача — Украину нам впарить. Наша главная задача — эту Украину не взять.

Холодная война — вещь очень ответственная. Это не горячая война. Горячая война развивается по своей логике. Там должны победить на поле боя, и дальше уже вопрос, как вы это зафиксируете в политических документах. Холодная война ведется на очень многих фронтах, на очень многих уровнях. Она требует от политической элиты холодной головы.
— Она требует таких жестких правил, которых нет во время ведения горячей войны. — реплика В. Соловьева
Абсолютно согласен. Она требует крайне жесткой подчиненности внутри каждого государства. Она требует исключительно высокого уровня эффективности государственного управления. Она абсолютно противопоказана государствам, которые находятся в состоянии внутреннего кризиса. Все государства, которые пытались это делать, и пытались решать свои внутренние проблемы на поле боя, в большинстве своем проигрывали. Проиграла Российская империя в русско-японскую войну. Проиграли американцы в Афганистане.
— Очень важно: проиграли русско-японскую и войну Советского Союза в Афганистане не на поле боя, а исключительно политически — реплика В. Соловьева
Подводя черту. Основной вариант действительно военного столкновения — это провокация третьей стороны. И я бы не стал ограничиваться только Украиной и Грузией. Я бы обратил внимание на Польшу, Прибалтику, на некоторые государства Южного Кавказа. Которым, в общем, тоже нужна война между так называемым коллективным Западом и Россией. И они считают, что коллективный Запад разгромит Россию.
Второй момент. К сожалению я не вижу большого нарастания здравого смысла у наших партнеров. Не по военно-политическим аспектам. Я не вижу в ситуации по газу. Что может быть более ответственным, нежели энерго-баланс и энерго-безопасность Европы? Посмотрите, насколько нашим партнерам отказал здравый смысл в этой ситуации. Где у нас уверенность, что им не откажет здравый смысл в тот момент, когда к самолетам, находящимся в управлении не ядерных стран, будут прицеплены американские бомбы, в которых возможно будут находиться так называемые спец-боеприпасы? У нас нет гарантий. В этом смысле мы действительно втягиваемся в предвоенную ситуацию.

Ну а теперь по поводу того, что представляет из себя новый мир. Это мир, где царит вседозволенность. Все началось в пропаганде. Потом вседозволенность перешла в экономику. И мы получили санкции, которые затрагивают в том числе и взаимозависимость. Они же не думают, насколько они от этих санкций начинают страдать. Потом вседозволенность ушла в политику. Начали объявлять другие страны врагами. Теперь вседозволенность уходит в сферу военно-политических отношений.
А из этого вытекает ответ на очень простой вопрос: мир постиндустриального пост-модерна был сшит на живую нитку. Вот он и разлетелся при первом же стрессе.
Что, с моей точки зрения, представляет из себя современный мир. Это мир переходного периода. Но этот переход может быть довольно долгий.
1. Этот мир довольно быстрый. Мы должны отучаться от медленного течения политического времени 10-х годов 21 века. Там время текло довольно медленно. Сейчас оно очень ускорилось. И переход, перескок от одной фазы к другой происходит очень быстро.
2. Это мир локализованный. В том числе это мир локализованного суверенитета. Суверенитет существует там и тогда, где вы можете его защитить.
3. Это мир тотального неверия. Никто ни во что не верит. Никто не верит, что ваш партнер говорит правду или выполнит то, что он говорит.
4. Почему они так убыстряются и так нервничают? Они правильно восприняли тезисы Путина по поводу консерватизма. Они поняли, что Россия логикой внутреннего развития будет вынуждена выйти на уровень идеологического поля. И они там проиграют. Потому что их идеология слаба. И в этом смысле им нужно ускориться.
5. И еще очень важный момент. Все будет определяться не внешнеполитической риторикой, И даже не внешне-политическими моментами. Все будет определяться степенью внутренней устойчивости государства. Они понимают, что они тоже сыпятся, но они хотят, чтобы мы сыпались быстрее. Поэтому они будут растаскивать наш внутренний организационный ресурс, прямо скажем, не самый большой.
В этом смысле мы вступаем в очень ответственный период. В период, когда у нас в одной точке фокусируются организационные вызовы, военно-политические вызовы, идеологические вызовы.