Дмитрий Коломенский – цитаты

По улице моей бежит мужчина,
Смущая неокрепшие умы,
Поскольку для пробега нет причины,
А также шарфом в стиле хохломы.
Предвестьем нерасчисленных событий
Он выбежал и совершает бег,
Хотя, казалось, мог бы просто выйти -
Как гражданин страны, как человек.
Куда бежит бегун? И есть ли точка,
К которой добежать стремится он?

Ведь если и музыка канет,
Ведь если музыки не станет,
Что делать с прорехой на ткани
Божественных предначертаний?
Как двигаться в Дантовой чаще,
Где всех нас недоокормили?
Как жить в этом ржущем, рычащем
Лишенном гармонии мире?

Поэзия лживоязычна,
Скульптура тиранолюбива,
Продажен театр — лишь музыка
Ступает по краю обрыва
И, будто не ведая муки,
Посредством неясной системы
Связует абстрактные звуки
В предельно конкретные темы.
И все это в воздухе словно.
И все без единого слова.

Одна только музыка ныне
Еще не залеплена грязью.
Она, как оазис в пустыне,
Торчит посреди безобразья,
Как ангел средь кривды и фальши
Стоит и не знает что дальше.

Полночь осенняя. Дождь безнадежно осенний.
Запах предзимья. Решетка ветвей заоконных.
Тот, кто стоит в это время вверху надо всеми,
Правит цифирь в бесконечных всемирных законах.

Сегодня утром выглянул в окно -
И вижу: лето красное пропело
Отходную по самому себе,
Плечом пожало, заключило : «Амен!»
Ну то есть солнце, воздух и вода,
Полгорода на даче и на пляже,
Но все уже почуяли: хана!

Вот вам, на сладкое, дети, простая наука,
Как проходить по эпохе волной инфразвука,
Как свою жизнь развалить до последней стрехи,
Как, замерев на краю, оступаясь в безвестность,
Опыт разлук, одиночество, боль и бездетность
Без истеричных соплей переплавить в стихи.

Иван Алексеевич слушает Баха.
Вливая музыку в отверстое ухо,
Становится тесной и влажной рубаха,
Взмывает метель тополиного пуха,
Размеренно катятся черные ноты,
В ручье соревнуются клекот и пенье:
На мелях — стоккато, на плесах — длинноты.
Басовая поступь, простые ступени.
Во всем инженерная стройность, система -
Обманчива легкость колонн и фронтона,
Где математически точные темы
Друг к другу подогнаны до полутона.

Все затихает — слышишь? — затихает.
Открой окно — увидишь: о заре
Такая тишина с небес стекает.
Что вязнешь в ней, как муха в янтаре.

Не шевелись: иллюзия так чиста,
Правдоподобна, сладка — не спугни ее!
Чуть обернешься — всемирная пустота
Снизу бесстрастно взглянет в лицо твое.

Мы дожили до марта. По утрам
Хрустит ледок и свет ложится синий
На черные зрачки оконных рам,
На серость оцинкованной России.

Пошатываясь, бродит снегопад,
С трудом вздымая светлые ресницы,
И тем, которые блаженно спят,
Мучительно старается присниться.

Знаешь, я поживаю теперь хорошо -
Не бывало давненько такого,
Отошел от разлук, отдыхаю душой.
И жена моя — клоун.

Мне сперва говорили: «Ты съехал с ума!»
Что за блажь? У тебя паранойя!»
Но, ты знаешь, уже наступает зима,
А она все со мною.

Приятель мой, сидевший за убийство,
Рассказывал, как вязко и небыстро
Текут в тюрье минута, месяц, год.
Там время так задумчиво и вяло,
Что человек, откинувшись, бывало,
Стоит и ничего не узнает.

Лицо Земли полно преображенья:
И там, где гнили три сооруженья.
Теперь четыре новых возвели.
Но главное не хазы да клоповни,
А то, что люди — те, кого он помнил,
Исчезли навсегда с лица Земли.

И мой приятель говорил: «В натуре,
В такой момент любой барачный дурень,
Как бы он ни был прост и неумен,
На практике — стихийно, нешутейно -
Исполнится теории Эйнштейна
И вникнет в относительность времен».

Ныне, когда, раздражая, зудя, дразня,
Кто-то с незримых высот глядит на меня,
Вскидываюсь, вперяюсь во мрак, но слышу
Голос, извечный и ровный — как снег, как дождь:
«Угомонись. Не заметишь, как пропадешь».

Меня, умелого, побереги
От той пурги и от иной пурги,
От злости глупой и от власти сучьей -
Я сам себя дострою, докрою,
Я сам себя разрушу, отпою,
Но все же поддержи — на всякий случай.