Дело было в том, как уверенно жили все остальные. Как будто они с рождения умели переставлять фигуры по шахматной доске жизни, а она все еще считала квадраты и боялась ходить по диагоналям.

— Повторение, бесконечное повторение одних и тех же достижений и ошибок, у всех и каждого, во все времена.
— Да, и я, пожалуй, повторю бесконечное приготовление обеда.

Манусос твердо решил, что никому нельзя верить: ни тому, что говорят о жизни, ни размерам, ни указателям, ни границам и трамвайным линиям — все условно. И хотя при таком взгляде мир представлялся кромешным хаосом, все же он мог найти в нем тихую середину.

Это не я смеюсь над тобой, Джемс. Это — жизнь. Жизнь смеется над тобой.