Когда у нас говорят «Икс талантлив», то невольно представляют себе также определенную меру глупости, которую позволено иметь Иксу.
Послушай-ка, друг: чтобы тебя развлечь, я расскажу о последней своей неприятности.
Где двое мирятся, третий оказывается в дураках.
Людей и народы заставляют делать выводы из былого; между тем лишь то, что будет, что предстоит сделать сейчас, объяснит нам, что, собственно, было и какое имело значение.
Господь сотворил мир и сбежал.
Наказание, когда оно наконец настигает виновного, кажется обычно несправедливостью. Господь Бог действует инкогнито.
Полемизировать с человеком, который стоит на твоей прежней точке зрения, — в этом есть что-то смешное, как при встрече с новым мужем своей бывшей жены.
Право на фразу (очень старую) о непреодолимых барьерах между людьми имеет лишь тот, кто пытается эти барьеры преодолеть.
Уважение и любовь — капиталы, которые обязательно нужно куда-нибудь поместить. Поэтому их обычно уступают в кредит.
Польские литераторы не читают меня — а я не читаю их. Их приговор единодушен? Мой тоже.
Когда-то я страшно завидовал людям, не отвечавшим на мои письма: я считал их существами высшей породы.
Свое личное фиаско он повернул так, чтобы стать жертвой политического режима.
Забравшись на крышу, не отбрасывай лестницу.
Судьба дарит нам то, о чём мы уже долго мечтаем, лишь тогда, когда мы уже научились без этого жить.
(Судьба дарует нам желаемое тогда, когда мы уже научились без него обходиться.)