Женщины, какие бы они ни были, любят две вещи: ласку и напор...

— Самые красивые звёзды, — тихо сказал Берен — зимней ночью в горах. Если лечь на спину, в густой снег... то кажется, что летишь. Плывёшь без движения, без звука в чёрном небе, и только звёзды кругом...

Боль не становится меньше от того, что её делят, как шум не становится меньше от того, что его слышат.

У которых никого нет — тем нечего терять. [...] У того, кто любит, — слабина есть, и в эту слабину всегда можно ударить...

Я большой трус. Я так боюсь боли, что иду к ней навстречу. Я так боюсь стыда, что спешу осудить себя прежде, чем меня осудит кто-то, кого я... почитаю. Я так боюсь любого выбора, что выбираю для себя самое плохое — лишь бы точно знать, что хуже не будет и быть не могло.

Забавная штука: свободный человек по своей воле наваливает на себя порой столько, сколько раба не заставишь тащить ни кнутом, ни угрозой смерти.

Очень важно порой чувствовать свою правоту.

— Нам всё равно не быть вместе, так лучше уж расстаться сразу.
— Изумительное рассуждение! Люди всё равно умирают — так лучше уж их топить в колодцах сразу при рождении.

Отчаяние — обратная сторона надежды.

Одна сила нужна, чтобы поднять меч, другая — чтобы встретить его, не дрогнув.

Тот, кто не боится смотреть смерти в лицо, не может быть рабом. Тот, кто боится, не может быть воином.

Очень многие предсказания сбывались потому, что те, кого они касались, пытались их обойти.

Завершённое творение не есть собственность творца. Отделившись, оно должно жить своей жизнью, иначе погибнет.

Это слишком невероятно для лжи. Так глупо и нелепо не лжет никто, значит, это — правда.