Она была женщиной, привыкшей к одиночеству. Многие годы она путешествовала одна, считая саму себя отличной компанией, лучшей, на которою она могла рассчитывать. Её собственные шутки казались ей смешными, у неё был чудесный вкус относительно музыки, искусства, одежды, еды, вин, поэзии, прозы и мест, её комментарии всегда были уместны, она всегда могла выдать подходящую случаю цитату. Ни один из потенциальных спутников не имел ни единого шанса в сравнении с теми качествами, которые она видела в себе самой.
Раз или два она пробовала путешествовать со спутником, чтобы было с кем разделить затраты и нервное напряжение, чтобы облегчить духовную и психологическую нагрузку долгих странствий в пространстве и времени. Но эти люди, которых она приглашала в свою ТАРДИС, в конечном итоге лишь действовали ей на нервы.

Вы же прекрасно знаете, что это я. Все вы знаете. А я только что пережила одну пренеприятнейшую ситуацию, у меня стресс. И шок! А все, что мне требуется – это присесть где-нибудь, выпить чашечку чая и что-то, куда я могу положить ноги. Если вы не хотите видеть здесь гору трупов, меня вполне устроит и табуретка. Вся соль в том, что я чертовски устала, а это место – как бы глупо это не звучало – наводит меня на мысли о доме.

Стоя на пороге клуба Подонков женщина казалось уставшей, болезненной и какой-то помятой. Но губы её были изогнуты в презрительной усмешке, обнажая зубы. Она сжала руку в кулак и выбросила ее по направлению к дверям.
— Вы можете думать, что мне досталось тело слабой и немощной женщины. Но у меня есть машина времени и полное отсутствие моральных принципов! А ещё я очень злопамятна.

— Забавно, что высокоскоростные поезда должны ехать по прямой линии. Это и делает их высокоскоростными, – женщина громко зевнула. – Поезда! Мне скучно от самой себя, но это правда. Прямая линия равняется «вухуу!». А эта железная дорога идет по чудесной прямой из пункта А в пункт Б как никогда быстро. Кроме этого места, где она совершает странный небольшой объезд вокруг казначейского округа. Очень забавно, – она поднялась и отряхнулась от пыли. – Она идет прямо через луга, поля, полные белок и жаб, и церковь бедного Сент-Джона. И это вызывает небольшую проблему, к которой мы вернемся через секунду.
Бобо извивался в веревках.
— Миссис Би, я бы сказал, что сейчас самое время развязать меня. Вы обещали, в конце концов.
Жена Бобо вскинула бровь.
— Я думаю, ты обнаружишь, что я не давала никаких обещаний – фокус, которому я научилась у тебя, милый. А теперь, когда я вышла за тебя, маленький документ, который я недавно заверила у твоей слегка истерзанной и травмированной команды юристов, гласит – большими, даже заглавными буквами – что все твои деньги теперь принадлежат мне. Если я отпущу тебя, ты будешь следить и пытаться сказать, чтобы я не потратила это все на таксидермию и сахарную вату.

— Я не Доктор, – прорычала Мисси, стоя нос к носу с высокомерным лицом голограммы. – Меня нельзя дразнить или пристыдить. Те, кто пытался, очень плохо закончили. Попробуй снова – и я вырву твои сердца.
Напыщенный идиот улыбнулся, действительно улыбнулся.
— Без ТАРДИС? Я бы на это посмотрел. Ты можешь, конечно, отказаться от нашего предложения...
— Тогда я отказываюсь.
— ...и провести остаток своих дней на этом незначительном тёмно-бордовом шаре грязи.
Мисси перевела взгляд на Йайани.
— Почему бы тогда вашей верной комнатной собачке не пристрелить меня?
— И отказать Скарасенам в угощении?
— Жаль вас расстраивать, но им можно сказать пока-пока.