У нас самодержавие значит, что в России все само собою держится.

Женщины правят, господствуют над нами, но чем? Слабостями своими, которые нас привлекают и очаровывают.

Сравнил я страх со щукою. Кто любит ее, тот заводи в пруду, но знай, что она поглотит всю другую рыбу. Кто хочет страха, заводи его в сердце подвластного, но помни, что он поглотит все другие чувства.

«Жаль, что я не выпивши, а то дал бы оплеуху этому мерзавцу», — говорил один оскорбленный, но трезвый мудрец.

Иные люди хороши на одно время, как календарь на такой-то год: переживши свой срок, переживают они и своё назначение. К ним можно после заглядывать для справок; но если вы будете руководствоваться ими, то вам придётся праздновать Пасху в Страстную пятницу.

Иные любят книги, но не любят авторов – и не удивительно: кто любит мёд, не всегда любит пчёл.

Я думаю, моё дело не действие, а ощущение: меня надобно держать как комнатный термометр: он не может ни нагреть, ни освежить покоя, но никто скорее и вернее его не почувствует настоящей температуры.

У нас от мысли до мысли пять тысяч верст.

В нашу поэзию стреляют удачнее, чем в Лудвига Филиппа: вот второй раз, что не дают промаха.

Тот, который из тщеславия выказывает свою хитрость, похож на человека, искусно замаскированного, но из хвастовства показавшего себя без маски и опять её надевающего с надеждою обманывать.