Трупы никак не способны повлиять на наши эмоции. Они могут лишь поведать правду без прикрас.

Я настолько был восхищен устройством человеческого тела и своими находками, что ни разу не испытывал отвращения.

Судмедэксперты — люди, выполняющие работу, на которую у всех остальных не хватило бы духу.

Я обманывал себя, убеждая, будто можно отделить собственные эмоции от всего, с чем мне приходится иметь дело: от свидетельств бесчеловечных поступков людей по отношению друг к другу.

Я перестал пытаться ограждать скорбящих от их горя, вместо этого начав стараться как можно более мягко преподносить им правду — при этом признавая, что правда не всегда простая и цельная.

Мы должны докапываться до правды с присущей врачам отчужденностью. Чтобы служить обществу, мы порой должны временно отказываться от определённых аспектов собственной человечности.

Люди вечно полагают, будто, вскрывая мертвых, я нахожу спрятанные внутри них секреты, словно взломщик сейфов.

Мне нравилось в моей работе ее разнообразие — за одну неделю я мог столкнуться с самоубийством, отравлением, утопленником, жертвой поножовщины, различными случаями внезапной естественной смерти.

Для большинства людей я темная фигура в мрачных одеяниях, которая «разрезала» их близкого.

Кровь была не просто красной — она была алой. Желчный пузырь был не просто зелёным — это был зелёный цвет листвы в джунглях. Мозг белый и серый — причем серый не как ноябрьское небо, а как серебристая рыба в воде. Печень не просто коричневая, как школьная форма, а насыщенного коричнево-красного цвета свежевспаханного поля.

Сложно поверить, насколько сильно тело человека напоминает висящие в мясной давке туши, если его разделать до костей, а также насколько человеческие мышцы могут быть похожи на стейк.

Первое, что слышишь, попадая в морг, — это практически неизменно дружелюбные голоса.

Я стал судебно-медицинским экспертом, чтобы вскрывать правду. Я должен стоять за правду горой, как бы сильно меня ни убеждали ее исказить.