Мои любимые книги — сродни открытым городам, где можно бродить любыми маршрутами.

Накупили электронных читалок? У меня такая есть, и я ей обычно пользуюсь на дежурствах. И всякий раз представляю, будто книги пялятся с полок и шепчутся: «Предатель!»

В наше время телефон приносит исключительно дурные вести. Все эти «вы просрочили платеж по студенческому кредиту» или «ваш дядя Крис попал в больницу». Что-то прикольное или увлекательное, вроде приглашения на тусовку или в секретный проект, приходит через интернет.

Ну, вообще-то я люблю книги за то, что это мои лучшие друзья.

Одиноко бреду в темноте, размышляя, как приступить к расчету окружности Земли. Ни малейшего представления. Наверное, лучше погуглить.

Если вам нужно сохранить послание на века, как этого добиться? Высечь его в камне? Вырезать на золоте? Или составить послание столь мощное, что люди не смогут не передавать его грядущим поколениям? А может, построить на его основе религию, задействовать человеческие души? А может, к примеру, учредить тайное общество?

Мир — это лишь мозаика из разных безумных сект, у каждой из которых свои потайные подземелья, свои архивы, свои законы.

Мелькают лица и руки, темные шевелюры, за мглистым стеклом все размыто, как на полотнах импрессионистов.

Грузные тома, обитающие на этих полках, выглядят куда серьезнее тех книжек, что стоят на виду, и публика, похоже, их не трогает — хотя, возможно, предполагает приезжий, в потемках вершится некое сокровенное действо.

Они не празднуют дней рождения, ни разу в жизни ты не получал подарка десятого декабря. Вместо этого тебе дарят книги на годовщины их авторов.

Кажется, прошла целая вечность с того дня, как я пошел в школу, и целая техносоциальная эпоха миновала с тех пор, как я переехал в Сан-Франциско. Тогда еще нельзя было зайти в интернет с телефона.

Не знал, что люди ваших лет еще читают книги, – говорит Пенумбра.
Он поднимает бровь. – У меня сложилось впечатление, что все читают с мобильных телефонов.
– Не все. Есть множество людей, ну, знаете, тех, кому по-прежнему нравится запах книг.
– Запах! – повторяет Пенумбра. – Когда заходит разговор про запах, считай, дело табак.