Парус парит! Он планирует близко,
блещет — шагах в сорока.
будет ли буря? разнузданы брызги,
злоба в зеленых зрачках!

Будет, не будет, не все ли едино?
Будет так будет. Пройдет.
Жирные птицы мудро пронзают
рыбу губой костяной.

Вот удаляется ветреник-парус.
Верит ли в бурю бегун?
Вот вертикальная черточка — парус...
Вот уж за зримой чертой.

Буря пройдет — океан возродится,
периодичен, весом,
только вот парус не возвратится.
Только-то. Парус.
И все.

Трамвай прошел, и шум замолк.
Что делать, ждать, уйти ли,
Уйти, взломав дверной замок,
разбив о ночь будильник.

От комнатных идиллий
Уйти и на мосту курить.
Стучит будильник.
Подробный, ровный стук.

Будильник. Стрелки сложены
приклеились к двенадцати.
То — стрелки и положено
в двенадцать обниматься им.

То стрелки, им не трудно
встречаться ежечасно,
встречаться на секунду,
и вновь на час прощаться.

А мы и на секунду
встречаемся не часто,
и даже очень трудно
нам всякий раз прощаться.

Над Ладогой вечерний звон,
перемещенье водных глыб,
бездонное свеченье волн,
космические блики рыб.

Не нужен юг чужих держав,
когда на ветках в форме цифр,
как слезы светлые дрожат
слегка пернатые птенцы,

Когда над Ладогой лучи
многообразны, как Сибирь,
когда над Родиной звучит
вечерний звон моей судьбы.

Суету сеют
бесы и боги,
тьма и томленье.
Это их игры
света и смерти,
тайны и знаки.
Нет наших истин:
солнце, как сердце
бьется над нами!

Кто сказал,
что осень -
это умиранье?

Осень осеняла
Пушкина и Блока,
ливнями сияла
в облаках-баллонах.

Осень означает:
снятие блокады
с яблок!
Пачки чая!
Виноград в бокалах!

Осень гонит соду
волжскую на гравий,
строит свой особый
листопадный график.

Как вагоны сена,
движется кривая
листокаруселья,
листокарнавалья!