— Я знаю, что я должен всё время думать о маме... Но дело в том, что я влюбился, еще до её смерти, и с этим ничего не поделаешь.
— Не слишком ли ты молод, чтоб влюбляться?
— Нет.
— О, ну, в общем, хорошо... Признаться, мне стало намного легче.
— Почему?
— Ну, потому что я думал, что всё намного хуже.
— Хуже, чем агония неразделенной любви?
— О. Нет, ты прав. Это же агония.

— Я сейчас понял, почему мне не везет в любви.
— И почему?
— Все англичанки жутко чопорные, а меня обычно привлекают девушки без комплексов, отзывчивые, как американки. Пора съездить в Америку, там я сразу найду девушку... Что скажешь?
— Скажу, что это чушь, Коллин.
— Нет, приятель, не чушь, американки западут на мой забавный британский акцент.
— У тебя нет забавного британского акцента.
— Есть. Все, я еду в Америку.
— Коллин, ты рыжий, уродливый британец и смирись с этим.
— Никогда! Я Коллин — бог секса. Я просто родился не в той стране.

Но разве будет не классно, если в это Рождество на вершине окажется не смазливый подросток, а престарелый наркоман, мечтающий напомнить о себе любой ценой? Ну посмотри на них — эти юные выскочки кривляются на сцене и чувствуют себя крутышками, зайки мои. А я что? Я торчу в паршивой квартирке с моим менеджером Джо, самым безобразным типом на свете, и никто не вспоминает мои классные старые песни. Так что, детки, если вы как и дядюшка Билли верите в Санта Клауса, то раскупайте мой рождественский дерьмовый диск.

— Я только что рассталась с парнем и теперь вернулась к родителям.
— А-а-а, извини.
— Нет, ничего. Без него лучше. Он сказал, что я растолстела.
— Прошу прощения?
— Он сказал, что у меня ноги стали толщиной с дерево. Это мило, да? Очень.
— А-а-а... Я премьер-министр, и я могу приказать убить его.
— Спасибо, сэр, я подумаю.
— Подумай. В спецназе надежные парни. Стоит мне лишь поднять трубку...