У мужчины дома есть самая настроенная система. Всё работает как-то, но нельзя ничего изменить. Это система, которая принимает идеальное положение, когда мужчина принимает горизонтальное положение.
Есть вещи, которые нельзя изменить. Сапоги можно снять, но нельзя научить человека смеяться по-русски, если он не видел русских, не жил с ними — это безнадежно.
Он понимал, что с ним происходит, но ничего не мог изменить. Его помешательство было сродни самой любви — можно запретить себе и смотреть на любимую, но нельзя запретить думать о ней, а если она несет гибель, то и разлука с ней несет гибель тоже.