«Зачем тебе эти дурацкие описания больного воображения неполноценной глухонемой истерички на инвалидной пенсии, которую может унизить любой хам только лишь потому, что ему кажется, будто он во много раз лучше меня поскольку слышит?»
И по мере того как она нервно писала, знаки становились всё более неразборчивыми, точь-в-точь как становится невнятным голос человека, который кричит, выражая обиду и отчаяние. Я помню, как подошёл к ней и прижал её к себе. Потом смыл губкой с зеркала её надпись и тем же маркером написал, для чего мне эти описания и как они мне важны. Она, прильнув ко мне, плакала, как ребёнок.