Чарльз Диккенс

Взошло яркое солнце — а оно было очень ярким — и позолотило тысячи поднятых к верху лиц, столько невыразимо гнусных в своей жестокой радости и злобе, что человек должен устыдиться своего обличия и отпрянуть от самого себя, уподобившегося в тот момент самому диаволу. Казнь двух жалких созданий, виновников этого отвратительного зрелища, не вызвала у толпы никаких чувств, никакой жалости, никаких мыслей о том, что на самом деле две бессмертные души отправились на Страшный суд. Непристойности не стихали, словно бы в этом мире никогда не слышали имени Христа, словно в людях нет никакой веры, а те, кого только что вздернули на воздух, сравнялись с животными.