Василий Шукшин. Я пришел дать вам волю

В державе налаживалась жизнь сложная: умели не только пихаться локтями, пробиваясь к дворцовой кормушке, а и умели, в свалке, укусить хозяина – за пинок и обиду. И при этом умели преданно смотреть в глаза хозяйские и преданно вилять хвостом. Это искусство постигали многие. «Тишайший» много строил, собирал, заводил, усмирял... Придёт энергичный сын, и станет – империя; однако всё или почти всё – много – было готово к тому. Ведь то, что есть суть и душа империи – равнение миллионов на фигуру заведомо среднюю, унылую, которая не только не есть личность, но и не хочет быть ею, из чувства самосохранения, – с одной стороны, и невероятное, необъяснимое почти возникновение – в том же общественном климате – личности или даже целого созвездия личностей ярких, неповторимых, с другой стороны, ведь всё это, некоторым образом, было уже на Руси при Алексее Михайловиче, но только ещё миллионы не совсем поднялись, а сам Алексей Михайлович явно не дотянул до великана. Но бородатую, разопревшую в бане лесовую Русь покачнул всё-таки Алексей Михайлович, а свалили её, кажется, Стенька Разин и потом, совсем – Пётр Великий.