— Ой, Федор Николаевич, это образованнейший человек, а ты...
— А что я, а что я, а что я?..
— Могла бы записаться на курсы текущей политики. Что ты? Ты политически совершенно не подкована. Не можешь поддержать элементарной беседы! Скажем, что делается сейчас в Греции? В Китае? Или на этих... в этой... в Индобразилии?
— Индобразилия, Индобразилия, Индобразилия...
— Перестань дурачиться.
Но имей в виду, Федор Николаевич, я своего добьюсь. У меня любовь — дна не достанешь.
— Слон.
— Что слон? Сбежал, взбесился?
— Хуже, съел квартальный отчет.
— Тьфу ты, боже мой, вот так все то одно, то другое! Нет, вы не думайте, Федор Николаевич, это у нас не каждый день, и вообще ерунда.
— Хорошенькая ерунда. Подумайте, Федор Николаевич, какой отчет! Копейка в копейку.
— Так ведь верю.
— Целый месяц работы всей бухгалтерии.
— А вы тоже хороши, Ферапонт Ильич. Явились в слоновник с квартальным отчетом. Что, слону на подпись несли, что ли?
— Давайте утонем во благо России.
— Как же мы ей послужим, Александр Васильевич, ежели утонем?
— А очень просто, Федор Николаевич. Корабль ляжет на дно, обрастет мхом и превратится в холмик. А через сто лет сюда прибудет экспедиция и признает этот холмик частью Арктического шельфа. И вот тогда, Федор Николаевич, Арктика будет наша.
Нас настойчиво считают дураками. Ну а нам лишь остается в отчаянии дурачиться.
