А память не смоешь и ничего от неё не скроешь, не отрезать же, на самом деле, часть души, да и хирурга подходящего нет.

А вчера мне осень наступила на сердце, и оно биться устало и почти перестало, и запросило покоя.

Каждую осень мы все заново рождаемся и умираем.

И нет уже боли утраты, а перед вечностью мы равны. Нам неподвластно что-то в ней изменить. И обрывается нить.

Одиночество — это высунуться из окна ночью в безднонный двор — колодец. И мысленно долго-долго падать.

Откуда же я знала, что ему не выдержать крика последней птицы, покидающей этот край в погоне за новым раем?

Прошлое необратимо. Оно лишь пепел от сожжённого листка, что стучит нам в сердце во время бури.