— И когда именно произошел тот самый переломный момент?
— Когда нескольких наших человек пригвоздили к полу и приставили скальпель к горлу. И теперь у меня ужасные руки, – грустно улыбнулся Адам, показывая мне шрам на внутренней ладони.
— Это неправда, – ответила я, целуя шрам.
— Моя жизнь обрела смысл, когда я встретил тебя. Я не знал, что до этого момента просто существовал.

Он целовал мою шею, легко проводя подушечками пальцев по моему телу.
— Адам, уйди. Я хочу побыть одна.
— Почему ты всегда ведешь себя со мной, как стерва?
— О чем ты? Я стараюсь показать свои лучшее качества, – помотала я головой, и наслаждаясь его прикосновениями.
— Стервозность? – со смешком спросил он.
— Это то лучшее, что есть во мне.

— Почему ты не рассказываешь о себе?
— Потому что я всегда думаю, а потом говорю, в отличие от тебя.
— Это было жестоко.
— Зато правдиво.
— Что в тебе такого?
— В каком смысле?
— Что в тебе такого, из-за чего я не могу быть не рядом? Из-за чего я, как слепой, следую за тобой?
— Ну знаешь, в этой жизни мы можем спланировать, предугадать, и даже обойти все, кроме налогов, привязанности, смерти и любви.

— Как вы познакомились? – спросила Вайлет.
— Мы встретились в ресторане. Это было случайно, – ответила я.
— Почему случайно? – спросила Джорджинна.
— Ну я не очень хотела ехать, а мои подруги не принимают отрицательного ответа. Так что можно считать нашу встречу случайностью.
Адам фыркнул, на что Изабель рассмеялась и сказала:
— Оу, милая, даже у случайностей есть цель на их дальнейшую судьбу.

Он накрыл меня всем своим телом, и я только сейчас поняла, что перешла черту. Черт, с Адамом. С человеком, с которым зарекалась никогда не иметь ничего общего, кроме друзей. Но ты не всегда жалеешь о том, что делаешь, по одной простой причине — когда результат после этой так называемой ошибки непредсказуемо-идеальный. Ты чувствуешь тяжесть тела, и до поры до времени не чувствуешь тяжести своей души. Я никогда не была ангелом, но я всегда стремилась быть человеком, которой бы гордилась мама и друзья. И хоть я не могу утопить своих демонов, так как они все время побеждают и всплывают наружу, я просто хочу, чтоб обо мне заботились, совсем немного, совсем чуть-чуть, и самое трудное было признаться себе самой в этом, после разочарования, которое испытала.

— Мы ужасно потные, — сказала я, тяжело дыша, скатившись с Адама.
— Нет. После такого секса мы прекрасно потные, — ответил он, улыбаясь.
— Ты сейчас такой милый, что я скоро диабет получу.
Он начал смеяться, и его грудь поднималась и опускалась, с каждым его смешком. Мне нравилось, что именно я являюсь причиной его улыбки.
— Почему ты была счастлива, когда была одна?
Я ничего не ответила. Но сказать, что я счастлива, не могла. Мне просто так спокойней, уверенней, легче. Когда ты закрываешься и перестаешь бояться, что в твою пустую душу ворваться свежий ветер и поменяет все, к чему ты привыкла.