О, бедный Наблюдатель! Вся жизнь пролетела перед глазами? Чашка чая, чашка чая, почти с кем-то переспал, чашка чая...
Если бы я перестала спасать ему жизнь, все стало бы куда проще.
В тот день, когда ты признаешься, чего ты хочешь, наверное, будет парад. Шестьдесят шесть чертовых труб!
— Знаешь, для подземелья здесь здорово. Ты привел все в порядок.
— Я как-то высосал дизайнера. Может, что-то и пристало.
Я была счастлива. Где бы я ни была — я была счастлива. И спокойна. Я знала, что с теми, кто мне дорог, все в порядке. Я знала это. Время — оно ничего не значило. Не было ничего, но я знала, что это все еще я. И мне было тепло. Меня любили. Это было... совершенство. Я не понимаю в теологии или в чем-нибудь таком, но я думаю, что была на небесах. А теперь — нет. Меня вырвали оттуда мои собственные друзья. Здесь все так тяжело, ярко, жестоко. Все, что я чувствую, все, что вокруг меня здесь — это ад. Просто жить здесь, час за часом, зная, что я потеряла...
Я знал, знал, что единственное, что будет приятнее, чем убить Истребительницу — это ее трахнуть!
И что теперь? Продолжишь вытирать об меня ноги, пока у тебя снова не засвербит там, где ты не сможешь почесать?
— Я и не знал, что ты можешь быть такой дикой.
— Я не дикая!
— Показать следы от укусов?
— Привет, Баффи.
— Привет. Как жилось?
— Как крысе. А тебе?
— Как трупу.
— Спайк? Что ты делаешь?
— Что я?... А на что это похоже, идиот? Я упражняюсь, не заметно?
— Упражняешься, голый? В постели?!
— Бессмертие — не повод распускать себя. Нужно быть в форме — для охоты!
Зачем мы позвали на свадьбу твоих друзей-демонов и мою семью-монстров?
— У меня... судороги. Баффи хотела помочь.
— Судороги? В твоих... штанах?
— А что, так бывает.
[Баффи вскакивает]
— Когда... когда здание рухнуло?
— Не знаю. Наверное, между первым разом, и...
— О... Боже мой...