Когда я печалюсь, я перестаю печалиться и вместо этого становлюсь клевым. И это правда.
— Лили всегда делала блинчики. Боже, я люблю ее блинчики… такие мягкие, такие теплые, идеальной формы…
— Мы щас точно говорим про блинчики?
— Мы решили пожениться!
— О, как мило! Поздравляю, Лили! Маршалл, ты женишься?! Какого хрена?!
... иногда, даже если ты знаешь, чем это всё закончится — это не значит, что ты не можешь насладиться всем этим.
— Тед, что с твоим пиджаком?
— А что такое?
— Похоже, что кто-то пролил на него флакон великолепия!
— Я похож на парня из Бекстрит бойс!
— Да похож, причем на новую версию, где все толстые, и еле танцуют!
Извините, ребята, вы кое-что здесь обронили... Это ваши челюсти, потому что Барни Стинсон собирается содействовать этому браку.
— Как там Барни себя чувствует?
— Ты об этом ноющем бездонном колодце, которому вечно что-то нужно? В общем, он достал меня, и я добавила в его чаек немного кодеина.
— Ой, ты будешь замечательной мамочкой!
Но я то не стыдливый. В моем организме, в месте, где должны быть железы стыда, находятся железы изумительности. И это правда.
— Лили Олдрин, ну-ка быстро села и съела 20 пирожков! Да не клюй их! Атакуй их! Ну же, Лили, ты можешь есть лучше!
— Не могу!
— Ну тогда ешь быстрее, прежде, чем твое тело поймет, что больше не влезет!
— Я пытаюсь...
— Ты что же, собираешься плакать? Худенькая маленькая нюня собирается плакать? Ну-ка жри давай!
Девушка — это что-то вроде тяжёлого гриппа: проходит через пару недель постельного режима.
И на твоем надгробии будет написано: «Получил пощечину от Маршалла настолько сильную, что умер».
- 1
- 2