Джордж имела заурядную жизнь восемнадцатилетнего подростка с лозунгом: «Плыви туда, куда несёт… несут… да какая разница» Вот так живёшь себе, никому не мешая, а потом БА-БАХ!!! Как раз такой БА-БАХ и приключился с Джордж в один погожий солнечный денёк.
Она прогуливалась по городу, как вдруг с неба прямо на голову со сверхзвуковой скоростью падает туалетное сидение с орбитальной станции «МИР». И вот уже через пару секунд она слышит: «Эй! Мёртвая девочка!» от какого-то незнакомца. Джордж узнаёт, что никакого сияния, тоннеля, ангелов для неё не будет после смерти. Теперь девочка становится самым настоящим рипером. Конечно, с косой ей ходить не придётся, но забирать души людей перед их смертью — это её основная обязанность. Она будет кричать, топать ногами, биться в истерике с криками: «…Я хочу обратно свою жизнь». Но ничто не изменит того, что случилось. И быть может именно смерть для Джордж стала тем толчком, пинком под зад, который ей так нужен был всю жизнь.
Плохих людей наказывает закон правосудия, а хороших — закон подлости.
— Мама, у меня получается! Я еду!
— Молодец, доченька!
— И я больше не вернусь!
— Что желаешь?
— Мести!..
— Закончилась. Что еще?
(— Чего тебе, девочка?
— Мести!
— Месть закончилась, что-нибудь еще?
— Овсянки с изюмом.)
Единственная смерть, с которой нельзя смириться, — это ваша собственная.
Когда компьютер свихнется из-за баб, без обид, или убьет себя из-за лишнего веса, тогда, может быть, я еще поверю в искусственный интеллект...
(Если компьютер влюбится в программистку, без обид, или покончит с собой, потому что он растолстел, тогда я поверю в искусственный разум.)
«Может быть, выпьем кофе?» – так принято говорить тем, у кого был поганый денек.
— А где остальные папки?
— Какие остальные?
— Ну те, что я просил, в красных обложках.
— Да... я их искала, но не нашла!
— Но папки просто так не могут исчезнуть...
— Могут... если их уронить в шахту лифта...