На каждого прохиндея найдется свой Остап Бендер.

— Вы хоть понимаете, что это мой сын?
— Ну как не понять? У нас тоже дети... будут.

— Антон, а вы по работе или в гости?
— Слава. Ой, Антон, Антон... Просто родители меня иногда Славой звали в детстве.
— Да ладно?
— Они почему-то думали, что я на Славу больше похож.

У мишки боли, у зайки боли, у белки боли, а у Антон Романыча... дом на Бали!

— А у меня как раз просьба. У вас курганы есть, скифские.
— Да? Да!
— Можно как-то было бы устроить, ну распорядитесь, чтоб там землю не воровали, дорогу можно сделать как-то. Ну, а то стыдно — исторический памятник все-таки, пожалуйста.
— Антон Романович, а вам-то это зачем?
— Да это не только мне, это вам нужно.

Мой дед был классным художником. Он какое-то время расписывал храмы, еще в советское время. И вот однажды его вызвали в райком и говорят: «Как это вы, атеист, комсомолец, можете таким заниматься?». Он очень просто ответил, что есть только два варианта: либо разрушать храмы, либо восстанавливать.

Завтра к тебе придет адвокат, принесет ходатайство о залоге, и ты его удовлетворишь. Ходатайство, не адвоката. Смотри не перепутай.

— Ты же такой же, как они.
— Ну не такой я. <...>
— Ну почему тогда? Почему!?
— Я вот посмотрел на этих вот, почитал дела — уроды моральные! Думаешь, Господи, ну сколько можно народ за быдло держать, ну твари! Никто меня не посылал, я сам все это замутил, как-то так вот накрыла совесть.

— Антон Романович, прежде, чем вы приступите к таинству обряда, вы можете выслушать мое предложение?
— Оно касается материального блага? Нет.
— Ну что вы? Я интеллигентный человек, у которого нет материальных благ.