Живопись – это поэзия, которую видят, а поэзия – это живопись, которую слышат.
Не превращайся в лозунг. Человек — это поэзия.
Тебя когда-нибудь целовали поэты? Вдоль по выгибающемуся меридиану живота, уже беременному новыми стихами. Изучая на вкус траектории бедра, зажигая каждым прикосновением внутреннее небо, пробивающееся наружу вместе с хриплым дыханием. Тебя целовали поэты? У них горячие губы и ледяные глаза. Они звонят в три часа ночи, чтобы предсказать новый рассвет. Они учат любить дороги, на которых легкое бессистемное счастье — такой же естественный атрибут, как гитара на плече и беспечная полуулыбка песен, пулей попадающая в живые сердца. Они шатаются дорогами слов, не касаясь земли, и умеют видеть в людях птиц. Они идут над траншеями, которые мы сами роем себе, чтобы устаканить привычный ритм — дом, работа, учеба, завтрак, ужин, беспредельная скука и надуманный смысл, не оправдывающий себя. Просто они свободны даже в тюрьмах, а мы — в тюрьмах даже на свободе. В непобедимых застенках собственных тупиковых судеб, неумело нарисованных на изнанке закрытых век в то время, когда снаружи беснуется жизнь и стремительно падают звезды. Они — сценаристы нового мира, они — центр циклона. А еще они целуют. Знаешь, как? Сметая шелуху повседневности, собирая на губах эссенцию бытия, безумный концентрат сущего, зачеркивая все лишнее и обнажая самое главное. И жизнь становится одним мгновением, но в это мгновение свершится все. Так тебя когда-нибудь целовали поэты? Нет? Ну что же... Приходи, поцелую.
Пояснение к цитате:
В.Г. Белинский — М.В. Орловой
Сентябрь 1843 года
…И разве,
Если захочется очень,
Улыбку возьму,
Пол-улыбки
И мельче,
С другими кутя,
Потрачу в полночи
Рублей пятнадцать лирической мелочи.
I choose you for a very good reason. You see, I've always known what to say. But you... you always know how to say it.
Я выбрал тебя по очень хорошей причине. Видишь ли, я всегда знал, что говорить. Но ты... ты знаешь, как это сказать.
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я — поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти,
— Нечитанным стихам! -
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
До самого горизонта одни океаны песков,
Тонкое марево рвется шелком иных миров,
По скользкому следу кобры с бархана и на бархан -
Пустыня хранит молчанье тысячелетних ран...
Пояснение к цитате:
Из стихотворения "Монолог Сфинкса".
Пояснение к цитате:
Перевод Р. Фиша.
Несколько листьев кленовых на стол,
Чашечка кофе с корицей, печенье,
Долгий, уютный с тобой разговор
Лучше, чем праздные развлечения.
Теплые пальцы ласкают ладони,
А за окном моросящий вечер,
И отключенный звонок в телефоне.
Кутаем в плед озябшие плечи.
Зонтик в прихожей скоро просохнет,
Капли дождя собрав на полу;
«Ты ведь придешь ко мне еще завтра?»
«Позволь, и сегодня я не уйду...»
Времена все свернутся в кольца, бирюзою застыв внутри, когда в небеса взовьется звон
твоей обожженной земли – из волчонка ты станешь – волком, из котенка ты станешь – львом, и
закружатся проволокой тонкой кобра с ястребом надо лбом.
Только знаешь, все это так скучно! Скучно даже с учетом войны – все равно ты
получишь трофеи, что, по сути, тебе не нужны. Все равно не найдешь вражьей силы и не
приласкаешь друзей, ведь весь мир населен отраженьем лишь твоих позабытых идей.
Пояснение к цитате:
Из стихотворения "Монолог Сфинкса".
Уйдешь. А что оставишь нам? Ты говоришь, что снег нетронутый. И клавиши рояля. И ковчег. Оставишь неизбывную бессильную тоску. Любовь альтернативную, любовь в одну строку. Наследство бесполезное, огрызки, хлам, тряпье. Оставишь лишь поэзию. Бессмертие свое…
Здесь каждый миг уже раздет до зоркости,
Здесь разжигают тысячи костров.
Здесь даже кровь на пальцах — бутафорская.
Но это наша, слышишь, наша кровь!