Мы взрослеем, теряя так много и ничего не приобретая.
В «нормальной» жизни потеряв себя или что-то в себе, мы никогда уже не вернемся в мир подлинных чувств, а будем лгать, изворачиваться, подстраиваться.
Человек, страдающий шизофренией, на всю жизнь остается ребенком, поэтому он и не может жить в «нормальном»обществе, где столько табу.
И кто болен в итоге?
В обществе, где такое большое значение придается хрупким преимуществам молодости, здоровья и красоты (и последнее, как мне кажется, обычно определяется терминами первых двух), смерть и разложение неизбежно воспринимаются с ужасом и со временем превращаются в табу. Если вы не согласны, спросите себя, почему школьников не водят на экскурсию в местный морг, как водят в полицейское отделение, пожарную команду и в ближайший «Макдоналдс», — можно себе представить — я делаю это в самые мрачные моменты, — как морг и «Макдоналдс» совмещаются; главным моментом экскурсии будет, конечно, разглядывание Мактрупа.
— У меня всего один вопрос. А вдруг я вооружен?
— И?! [Раввин достает дробовик из под стола и направляет его на Слевина]
— Я понял. Второй из вас человек религиозный.
— Есть три запрета, которые еврей не может нарушить, чтобы спасти свою жизнь: он не вправе сотворить себе кумира, совершить прелюбодеяние и убить по заранее спланированному сценарию. А опередить убийцу было бы...
— Кошерно?!
— Пфф... Приемлемо!
Пояснение к цитате:
В серии «Табу» Крош, Ёжик и Кар-Карыч отдыхают на пляже. Накупавшись, довольный Крош просит Ёжика даже не напоминать ему о зиме. Ёжик отвечает, что даже если он вовсе перестанет говорить слово «зима», она всё равно настанет. Тут в разговор вмешивается Кар-Карыч - оказывается, его знакомые островитяне считают, что если не говорить о плохой погоде, её и не настанет. Крош и Ёжик решают опробовать этот способ - вместо слова «зима», использовать слово островитян «тра-та-та».
Никаких законов, кроме физических.
Никаких правил, кроме технических.