Наверное, лучшие в мире дипломаты — восточные. «Да» и «нет» не говорят, но это вовсе не значит, что они воздерживаются...
— Мне нравится Ближний Восток.
— Никому не нравится Ближний Восток, что здесь может нравиться?
— Может, в этом корень всех проблем, а?
Самое главное на Востоке – вежливость: можно говорить и делать что угодно, но — вежливо...
Ближний Восток не разочаровывает: дружелюбный, организованный, лёгкий в навигации — мне аж выпить захотелось!
... Ещё одна важная проблема, о которой не говорят, заключается в том, что люди с Ближнего Востока, при встрече друг с другом, как они должны понять, сколько нужно поцелуев? На Западе мы говорим: «Привет!», «Как дела?», «Дай пять!» и расходимся. На Востоке же принято целоваться. Щека к щеке, так ведь? Но в каждой стране свой ритуал, это запутывает. В Иране, например, иногда целуются два раза, иногда – три. Мне объяснили, почему так вышло: до революции было два, после – стало три. Поэтому, основываясь на количестве поцелуев, при встрече с иранцем можно легко определить, на чьей он стороне. «Раз, два, три…Поверить не могу, что ты поддерживаешь это режим! Ублюдок с тремя поцелуями» .
Надо крепить друзей на Западе, а друзей искать на Востоке.
< ... > Вот только не надо мне этой «Мудрости Востока». Вот сидит такой святой старец, а сука-репортер приходит брать у него интервью. А он сидит и жует себе бетель. А потом говорит какому-нибудь своему служке: «Ступай к Святому Колодцу, принеси мне ковшик настойки опия. Я сейчас буду постигать Мудрость Востока < ... >».
И вот он пьет свою настойку, и входит в легкий транс, и вступает в космический контакт — у нас это называется «откидон». Репортер говорит: «Будет ли война с Россией, махатма? Уничтожит ли коммунизм весь цивилизованный мир? Бессмертна ли душа? Существует ли Бог?».
Махатма открывает глаза, плотно сжимает губы и выхаркивает ноздрями две красные струи бетеля. И отвечает: «А откуда я знаю, *** твою мать?».
< ... >
Ты только подумай — это и есть вся Мудрость Востока. Западный человек надеется, что существует какой-то секрет, который можно разгадать. А Восток ему отвечает: «А откуда я знаю, *** твою мать?».
Джефи достал пакетик чая, китайского, сыпанул в жестяной чайничек, попутно разводя костер, для начала маленький – солнце еще светило на нас, – укрепил в камнях длинную палку, подвесил котелок, вскоре вода закипела, чай был заварен, и мы стали пить его из жестяных кружек. Я сам набирал воду из источника, холодную и чистую, как снег, как хрустальные веки вечных небес. Никогда в жизни не пил я такого чистого и свежего чая, его хотелось пить еще и еще, он превосходно утолял жажду и растекался теплом по телу.
– Теперь понимаешь, почему на Востоке так любят чай, – сказал Джефи. – Помнишь, я рассказывал про эту книгу: первый глоток – радость, второй – счастье, третий – спокойствие, четвертый – безумие, пятый – экстаз.
Гуляя в этих краях, начинаешь постигать крохотные бриллианты восточных хокку; поэты, создавшие их, никогда не напивались в горах и ничего такого, просто бродили, свежие, как дети, записывая все, что видят, без всяких литературных оборотов и выкрутасов, не пытаясь ничего придумать или выразить. Взбираясь по поросшему кустарником склону, сочиняли хокку и мы.
— Валуны на краю обрыва, — произнес я, — почему не срываются вниз?
Пояснение к цитате:
Источник: http://ru.oxu.az/interview/70925
– Мне надо встретиться с Рустамом.
Афанди вздохнул и хитро посмотрел на меня.
– А надо ли Рустаму встречаться с тобой?
Как же мне надоела эта восточная витиеватость! Неужели они и между собой, в быту, общаются именно так? «Жена, разогрела ли ты мне чурек?» – «О, мой муж, неужели горячие ласки не заменят тебе чурека?»