Человек во сне. Человек в предзнаменовании. Человек в забвении.
Человек просыпается, когда видит.
Господь спрашивает: «сколько лет вы живете на этой земле?» Вы пробыли там довольно недолго.
Но, хоть бы вы знали это при мирской жизни... В мирской жизни, где мы живем лишь мгновением, если бы знать это, чтобы проснутся в действительности, чтобы до наступления настоящей смерти... умереть и убить наше искушение.
Господь придет.
Следует отказаться от своего «я», понять свою никчемность, чтобы осознать это в мирской жизни и не сожалеть в судный день.
Эй, друг, жизнь влюбленных — это смерть. Посланник говорил, что пока не полюбишь, не полюбят тебя. Ты не сможешь пройти через двери Господа, не отказавшись от своего «я», от своей жизни.
Нужно научится умирать и понимать, пока не умер. Сдаться действительности, словно мертвец, не имеющий тела и искушения.
Умирают до момента смерти.
…ненависть и воспоминания так же разрушают борющееся со смертью Я, как и боль.
Я обретаю себя, только когда отдаю себя другому.
— Догадайся, что я сказал этому обдолбанному сукину сыну, чтобы он опустил пушку.
— И что же ты ему сказал, пап?
— Я сказал ему: «Брат мой, попробуй ответить себе всего на два вопроса. „Кто я есть? И как мне стать самим собой?“» Это и есть основа персонализированной терапии. Нужно, чтобы клиент почувствовал собственную значимость и что он способен вылечить себя сам. Так что запомни эти слова.
Чтобы самим формировать свои ситуации, прежде всего вы должны знать, кто вы.
Суть в том, что вы еще не знаете, кто вы. Вы – не сумма накопленных вами титулов, дел и качеств.
Все, что вы сейчас знаете как «я», есть просто накопление. Ваше тело – это просто накопление пищи. Ваш разум – это накопление впечатлений, собранных посредством органов чувств.
То, что вы приобретаете, может быть вашим, но оно никогда не может быть вами.
Никогда не смотрю по телевизору ни церемонию «Оскар», ни какие другие — жена смотрит. Но тут показывали «Золотой Глобус». Вроде ужасная у них обстановка — я бы вот не смог там сидеть, аплодировать. Но вдруг появляется актер, которого я очень люблю, Энтони Хопкинс, — и я застреваю. О нем что-то рассказывают, идут кадры из фильмов. Выходит сам Хопкинс, произносит речь. И я думаю: и он туда же, и Хопкинса эта слизь — да, слизь, эта тусовка — съела. Так и происходит стирание твоей личности — что потом, кстати, и на их произведениях искусства отражается. Не сразу, но отражается. И мне неохота уже теперь смотреть фильмы с ним — своим приходом туда Хопкинс проявил какую-то ужасную заурядность.
Никогда не говорите: «Я мог это сделать». Ведь вы этого не сделали.
Я люблю ее за то, что она слышит в сонатах Моцарта поэзию витрин.