Несколько юмористов по очереди выходят на сцену, каждый со своим оригинальным выступлением в жанре «Стендап».
Это чисто женская черта — в чём-то обидном найти самое обидное.
Очень сложно угодить женщине, когда ты её муж. Ты всегда делаешь не то, а если ты делаешь то, ты это делаешь не так.
Еврею трудно понять, для чего нужны тренажёрные залы. Просто зачем поднимать тяжёлые предметы и опускать их в одном и том же помещении?
Единственный вид спорта у евреев — это шахматы. Во-первых, потому что там можно ходить сидя. Во-вторых, потому что там нужно думать, а это как бы то, что мы умеем. Но в шахматах нужно не просто думать, там нужно продумать ходы соперника и свои ходы так, чтобы он их не продумал. Ну, в общем делать то, что мы и так в обычной жизни делаем. Только там это называется не хитрожопость, а шахматы.
У кавказцев всего две «фишки»: пугать людей и смешить людей. Так, если мы пугаем людей разными способами, начиная от бороды и заканчивая количеством, то смешим мы вас только одним способом — красные мокасины.
Я с похмелья каждый раз умираю так, что я думаю, что следующие лет 100 вообще больше не буду пить.
В 33, с похмелья, впервые начинаешь писать сидя. Причём, знаете, минут так 20. Просто сидишь, думаешь. Даже не думаешь. Просто рассматриваешь себя в зеркало.
Например, недавно я узнал, что такое похмелье. Не, я как бы и раньше, знаете, слышал что-то о похмелье.
— Похмелье? А что это?
— Ну это когда болит голова.
— Хм, странно, никогда такого не было.
А потом, в 33, в какой-то момент, после хорошего бухича, ты просыпаешься с утра и думаешь: «Господи, почему именно я? Я же ещё так молод. Как открыть глаза?»
Это знаете, тот момент, когда ты просыпаешься и думаешь: «Ааа, вот я почему уже полгода не пью. Понятно всё».
Как часто такое бывало, что ты лежишь, и у тебя всё болит, и что-то в какой-то момент такой думаешь: «Ах, о, полегчало, можно встать». И такой:» О-о-о! Ааааа! Что я делал?! Я смотрел на люстру! Да! Да я, я смотрел на люстру. Ах, хорошо».