Наиболее серьёзный вклад в изучение стиха Маяковского внёс не филолог, а математик Андрей Колмогоров; когда его ученик Владимир Успенский выразил недоумение по случаю того, что Маяковский входит в число любимых поэтов учителя, Колмогоров хмуро ответил: «Вы, конечно, имеете точку зрения, какие поэты мне должны нравиться, а какие нет. А я просто люблю хорошие стихи и не люблю плохие».
Похожие цитаты
Ты филолог, я логофил,
мне страшна твоя потебня.
— Отнюдь.
— Филолог, что ли? Сказал бы просто «нет».
Если всякие умники рассказывали бы Владимиру Маяковскому как писать и он бы их слушал, то никогда бы не стал великим поэтом.
— «Аз тебе жалею». Ты чё, со мной из жалости?
— Это «я тебя люблю» по-старославянски. Глагол «любити» означал тогда плотскую любовь, а «жалити» — настоящую.
— «Эго се филео», — напряжённо прочитал Денис.
— А это то же самое, только по-древнегречески.
— А нормально написать нельзя было?
— Ну я же всё-таки филолог, — смутилась Люся. — Из филфака вообще нормальными не выходят.
Выходит Маяковский из кабака, окруженный стайкой девиц. Девицы начинают его охаживать:
— Владимир! А это правда, что Вы можете сочинить стихотворение прямо с ходу, на месте?
— Конечно! — говорит подвыпивший поэт революции, — Давайте тему!
— Ну, вот видите, в канаве — пьяница валяется.
Маяковский, гордо выпрямившись, громогласно начинает:
«Лежит
Безжизненное
Тело
На нашем
Жизненном
Пути.»
Голос из канавы:
«Ну а тебе какое дело?
Идешь ***ями и иди.»
Маяковский: «Пойдемте, девушки, это Есенин».