— Я хотел, чтобы вы преодолели пределы ожидаемого. Я думаю, что это абсолютно необходимо. Иначе мы лишим мир нового Луи Армстронга, нового Чарли Паркера. Я же рассказывал тебе, как Чарли Паркер стал Чарли Паркером?
— Джо Джонс швырнул в него тарелкой.
— Точно. Паркер-юнец неплохо играет на саксе, вот он выходит с оркестром на сцену и все портит. Джонс чуть ли не обезглавил его за это. Под смех оркестра. Паркер всю ночь проплакал, но уже на утро – что он делает? – репетирует. И репетирует, и репетирует. Думая только об одном: над ним больше не будут смеяться. Через год он возвращается в Рино, снова выходит на сцену и выдает самое охренительное соло, которое слышал мир. А представь, что Джонс сказал бы: «Да не парься, Чарли, э, нормально было, молодец!». Тогда Чарли подумал бы: «Насрать, я же неплохо сыграл». И все, конец, нет Птахи. Для меня это величайшая трагедия. Но миру сейчас нужно именно это. Неудивительно, что джаз умирает. Я вот думаю, и с каждым альбомом джаза из Старбакса убеждаюсь все больше, что нет в нашем языке слова вреднее и опаснее, чем... «молодец».
— А где же грань? Может, вы перестараетесь, и тогда новый Чарли Паркер сломается и не станет Чарли Паркером?
— Нет, что ты, нет. Настоящий Чарли Паркер никогда не сломается.
Эй, стиляги – привет! Мы хиляем по Броду,
Оставляя унылых жлобов позади.
От меня вы узнали про джаз и свободу,
Стильный галстук я вам повязал на груди
— Это значит, вы играете очень быструю музыку... джаз?
— Да. Самый горячий!
— Некоторые любят погорячее. Но я предпочитаю классическую музыку.
Для джазового музыканта очень важна память об ушедшем.