Двенадцать часов назад мне позвонили и сказали, что сегодня я умру, но теперь я чувствую себя гораздо живее чем когда-либо прежде.
Матео на могиле своей матери.
Чувак, я думаю, мы уже мертвы. Не все, только Обреченные. Вся эта тема с Отделом Смерти кажется слишком сказочной для правды. Знать, когда придет Последний день, чтобы прожить его правильно? Чистая фантастика. Первая загробная жизнь наступает, когда Отдел Смерти предлагает нам прожить день, зная, что он последний. Так мы можем выжать из него все до капли, а потом, считая, что остались живы, без сожалений войти в свою вторую — и последнюю — жизнь после смерти.
Ты прав. Совершенно прав. Все проходит, всё и вся сходит на нет. Человечество в дерьме, чувак. Мы думаем, что такие неубиваемые и вечные, потому что мыслим и можем о себе позаботиться в отличие от таксофонов или книг, но, держу пари, динозавры тоже думали, что вечно будут у руля.
Мы все потерялись и были не против, что какое-то время нас никто не находил.
— Родители хотели, чтобы я держался от них подальше.
— Они просто за тебя переживали, да?
— Да, но я хотел провести с ними все время до последней минуты, даже если это означало, что они умрут у меня на глазах и со мной навсегда останутся воспоминания об их смерти, — говорю я. — Я, конечно, ни черта не смыслил. — Мой идиотизм тоже тогда умер.
Я ему верю. Он не какой-нибудь монстр. Монстры не приходят к тебе домой, чтобы помочь; они загоняют тебя в ловушку и сжирают заживо.
Знаешь, Кристиан страшно бы тобой гордился. Ты — шанс Пенни стать счастливой в мире, полном дешевых обещаний и нулевых гарантий. В мире, который не всегда вознаграждает тех, кто ни разу не ошибался. В том смысле, что мир способен изгадить жизнь хорошему человеку так же легко, как и не совсем хорошему, но ты все равно бескорыстно посвящаешь кому-то все свои дни без остатка. Не все запрограммированы так, как ты.
И я думаю: как же погано, что все мы рождаемся и растем, чтобы умереть.
Сегодня — одно длинное утро. Но я обязан проснуться и вылезти из-под одеяла. Я смотрю вперед на пустынные улицы и иду навстречу Руфусу и его велосипеду; навстречу своей смерти, которая с каждой потерянной нами минутой становится ближе; навстречу миру, который сегодня играет против нас.
— Встать — значит уйти, — говорю я.
— Ага, — говорит Руфус.
— Уйти — значит умереть, — говорю я.
— Не-а. Уйти — значит пожить перед тем, как умереть. Вперед.
- цитаты /
- цитаты из книг /
- Адам Сильвера — цитаты из книг автора