Александра Макарова. Нас рано хоронить

В определенный период жизни наступает момент, когда тебе уже все равно, есть друзья или нет, любит тебя кто-то или нет, нравишься ты соседям или не очень. Главное — быть в ладу с самим собой, но и это не всегда выходит. Постепенно появляется что-то такое во взгляде, чего люди начинают бояться, и держатся от тебя подальше, а ты уже входишь во вкус и специально проверяешь их на прочность. Пока ни один не выстоял.

Женя увидела, очень ясно, всю свою жизнь, и осознала ее ценность. Ей хотелось сидеть на берегу озера и трогать песок руками, зажать его в кулачок и выпускать тонкой струйкой обратно, пристально наблюдая за каждой песчинкой. Хотелось разглядывать прожилки на подорожнике. Считать лепестки у ромашек. Вспомнить, как рисовали на руках соком календулы, воображая себя индийскими принцессами. Нюхать еловые ветки и молодые шишки в лесу. И она трогала, считала и нюхала. Вспоминала и плакала. Она собирала по частям себя. Заново. Откапывая мелкие детали среди мусора.

Зима в этом году была как прокисшее молоко. Противная, вызывающая тошноту, уничтожающая аппетит к жизни. Вектор движения вновь потерян. Маршрут перестроен. Куда повернуть? Налево? Направо? Развернуться? Одно ясно точно — главное, не стоять на месте, чтобы опять не сойти с ума.

Однажды ты просто принимаешь правила игры, которые тебе навязывают, и на все серьезные «почему» придумываешь язвительные шутки, забывая собственную правду. Высыпаешь блестки в мусорное ведро. Переодеваешься в черное и лично запускаешь катапульту в свои воздушные замки, смотря равнодушно, как они рушатся. Навсегда. Со временем человек ко всему привыкает, даже к заштопанной грудной клетке. Главное — не показывать шрамы. Не давать прикасаться. И не забывать улыбаться, чтобы никому вдруг не пришло в голову, что в тебе есть что-то большее, чем ты демонстрируешь.

Наблюдая за прохожими, счастливо бредущими, держась за руки, она пообещала себе больше не сворачивать с чистой дороги в чужие подворотни, не запрыгивать в попутки, несущиеся в противоположном направлении, не подстраиваться под чьи-то представления о жизни. У нее будет свой хэппи-энд, собственный, но для начала нужно завершить начатую трансформацию и окончательно избавить от рюкзака с камнями, практически приросшего к спине, который она терпеливо отдирала, невзирая на боль.

Нужно чаще встречаться. Узнавать, что внутри у тех, кто ходит по улице, подняв воротник пальто, прячась от посторонних глаз, порой слишком настойчивых. Размышлять. Учиться слушать и слышать, спрашивать и рассказывать истории. Быть собой и позволять это другим. Мечтать и находить единомышленников.

Бегает человек с утра до ночи, как в жопу раненная рысь, пытаясь заработать, купить, продать, успеть повсюду, не находя времени остановиться и просто обнять того, кто рядом, спросить как прошел день. Но ведь забота — это про вечные ценности.

Помните, что даже убежавший кофе и просыпанный сахар — к счастью. Все к счастью, когда есть кому об этом рассказать. Когда ты можешь говорить, чувствовать запахи, видеть краски.

Капельки на стекле после дождя — это различные жизненные ситуации, через которые мы прошли. Они вместе создают загадочную картинку, однако на самом деле мешают отчетливо видеть. Искажают. Вводят в заблуждение. Все смотрят на мир сквозь призму собственного опыта, потирая шишки на голове от многочисленных ударов, поэтому никогда нельзя точно сказать, что есть истина. Проще оставить так и многозначительно молчать, а можно открыть окно и протереть его как следует, но тут нужен грамотный психолог или верный друг.

Алкоголь не выбирает кого губить — богатого или бедного, глупого или умного, красивого или уродливого — перед ним все равны, как и перед любой болезнью. Только вот болезнь эта не благородная, она не вызывает жалости, поэтому тщательно скрывается, покуда хватает ресурсов.

Сожалений не было совсем. Скорее радость, застенчивая, как ребенок, но уже ощутимая. Маленький росток свободы зеленел внутри, где то в районе солнечного сплетения, пока неуверенно, но все же неотступно пробиваясь сквозь трещины сожженных гневом, обидами и алкоголем внутренних органов, опутывая тончайшими стебельками, почти прозрачными, легкие. Сначала левое, поближе к сердцу, наполняя его кислородом и желанием жить, а потом и правое, вытесняя из авеол остатки гноящихся воспоминаний, мешающих дышать.

Шелест листьев. Взмах крыльев. Брызги воды от проехавшей машины. Крик соседки. Собачий лай. Сигнал сообщения. Все слилось в единую мелодию. Музыка жизни. В нее хотелось нырнуть бомбочкой, как в озеро. Плыть и наслаждаться. Чувствовать свое тело, каждую мышцу, двигая руками и ногами, словно в танце.

Он ушел, но его запах остался. Коктейль из юности, сигарет, вулканического темперамента и ментоловой жвачки.