Анна Политковская — цитаты из книг автора

– Все-таки Великая Отечественная была хорошей войной, – выдает на прощание Надежда Ильинична Батуринцева, и ты понимаешь, до какой же степени отчаяния нужно довести человека, чтобы тот посчитал войну, унесшую миллионы жизней, «хорошей»! – А нынешняя война – плохая, – заключает она. – Непонятная война – за что, за кого и против кого. За кого угодно, только не за нас.

Напрасно и легкомысленно: история доказывала это неоднократно. В стране царит идеология ненависти к ближнему. Вот в чем наша настоящая беда.

Можно долго перебирать пепел на голове и философски ронять, что, мол, во всем виновато отсутствие средств, и были бы деньги – мы были бы чуткими и добрыми, и относились бы к каждому человеку, как к единственной ценности, и не было бы у нас бесследно сгинувших… Увы, это снова «валерьянка» и ложь. Дело в том, что мы думаем плохо. В массе своей, мы совсем не страдаем от того, что творится в стране, что у нас на потоке бессудные казни, и уже тысячи жертв «нового 37-го». Мы успокаиваем себя тем, что это пока только чеченский 37-й год, и до нас не доберутся…

– Я, видишь, бабушка уже, – это еще одна бабушка говорит, совсем не дряхлая, с крепким голосом, с осанкой, боевая. Но все равно ведь бабушка. – А они мне: «Сука! ***ь!»
– И нам так же, – скорбно кивают другие бабушки. С палочками, на кривых, вдрызг разбитых подагрой ногах вечных тружениц.
– Я – «сука»? – плачет та, что все время молчала. – Я сорок лет дояркой отработала, надоев рекордных добивалась. А мне солдат кричал: «Мы вас доведем до того, что вы сами в Сибирь будете проситься». Но я там уже была, в Сибири было лучше…
– А я – им: «Как же вам не стыдно, ребята!» – продолжает самая первая старушка. – «А если бы твою бабушку сукой обозвали? Что бы ты делал?» А солдат мне в ответ: «Мою бы не обозвали, потому что она – русская».

Надо сказать, что пара месяцев, предшествовавших дню голосования 14 марта, прошли под флагом, на котором было недвусмысленно начертано: «Будет Путин, и никаких гвоздей». Однако неделя после объявления об отставке кабинета превзошла по цинизму все предыдущие: по телевизору народу прямо-таки и говорили, что от 14 марта ничего не зависит, все решено, будет Путин обязательно, и только Путин, и никого, кроме Путина, он – наше все, он добрый, он думает за всех. Царь. Народ, ты же любишь добрых царей?

Ох, уж наш народ любит таких.

В остальном жизнь в стране опять понеслась «положительная» – так у нас теперь все по-советски происходит, когда ничто не должно сильно печалить гражданина, толпа не должна задумываться о несовершенстве разворачивающейся перед ее глазами реальной действительности…

... Жестокость – тяжелейшая инфекция, склонная к пандемии. Она не бывает одноразовой. Начинали с жителей Чечни и, хотя многим казалось, что на них и закончится, но продолжили на «своих», как это принято теперь «патриотично» выражаться. Включая тех «своих», кто как раз-то и «патриотично» воевал с теми, с кого начинали, и только наивный мог рассчитывать на что-то другое.

Так уж повелось в нашей стране, что в производстве российских судебных экспертиз по-прежнему главное — не факты, а кто их подгонял друг к другу.

Вектор развития нынешней власти совершенно неосоветский: нет людей — а есть винтики, обязанные беспрекословно воплощать в жизнь политические авантюры тех, кто присвоил власть, и у этих «винтиков» нет права ни на что, включая достойную смерть.

Та половина, которая доверяла этой лживой и глупой аргументации и приветствовала ее, — отличается важной особенностью: Путина любят и верят ему — только истово, безоглядно, иррационально, без ума (в смысле — без разума), верят, и все тут.

Интересная вещь: проходят годы, от падения коммунистической партии нас отделяет уже очень много времени, а некоторые прошлые реалии остаются девственно нетронутыми. И первейшая из них — патологическое неуважение к людям. Причем в первую очередь к тем, кто трудится самозабвенно и истово, невзирая ни на что. К тем, кто по-настоящему влюблен в дело, которому служит. Власть так и не научилось говорить «спасибо» преданным стране людям. Работаешь? Что ж, работай дальше, пока не сдохнешь или не останется сил терпеть. И на этом фоне власть только и делает, что наглеет день ото дня, переламывая лучших из лучших.

Для такого государства, как Россия, которое еще не отказалось от имперских традиций и еще не сформировалось как правовое государство, – России, такой, какая она есть, необходим враг. Для внешнего врага сил не хватает, а внутреннего всегда можно назначить.

... Страна времен Путина – это годы молчания о главном.

Выходим на порог, прощаемся – и опять как в последний раз. Это главная современная грозненская традиция: никто не надеется дожить до утра. И поэтому не экономит на душевном тепле: завтра может и не наступить. Если не для тебя, то для него…

При Ельцине это не было странным и из ряда вон выходящим явлением — по улицам бродило много нищих, потерявших работу, спившихся бывших интеллигентных и добропорядочных граждан, не нашедших себя в новой действительности. Именно на этой почве повсеместной неудовлетворенности, незанятости и ненужности многих профессионалов советского периода православие вошло в большую моду, и каждый неудачник — кто терял работу, жену, мужа, судьбу, бежал в церковь, хотя и веровал далеко не всегда.

В России по-прежнему нет системы правосудия, а есть судебная система обслуживания политических заказов, против которой если кто и может выступить, так это лишь герой-одиночка.