Дмитрий Глуховский. Метро 2035

А почему? Почему мы ведём эти многообещающие застольные беседы, но так и не встаём из за стола? Почему наша жизнь скоротечно проплывает в сумраке нерешительности и апатии? Да всё потому, что человек – ссыклив и тосклив. Легко решить, трудно решиться.

А как нашим человеком еще управлять? Его все время отвлекать надо. Обуздывать. Канализировать, так сказать. Идею ему подкладывать какую-нибудь. Религию или идеологию. Врагов ему придумывать все время. Не живется ему без врагов! Он без врагов теряется! Не может себя сам определить. Ничего про себя не знает.

С грибами проще договориться, чем с людьми.

Есть названия. Людям же очень важно как-то себя называть. Считать себя кем-то. Очень важно с кем-нибудь бороться.

Окунуло Москву в эту ночь, как в ведро с грязной водой, чтобы отстирать с неё всю кровищу. Кончится мутная ночь, будет мутный день, и никто в этот день не узнает всего, что было в день предыдущий. Всё в ночи отмоется.

Но слепота не бесплатно досталась. Когда при тебе лежачим людям головы ломают, а ты молчишь, несказанное копится, киснет и гниёт. Пока шипами стегали, душевный гной вместе с болью и кровью выходил. А когда ранки стали подсыхать, коркой покрываться — я забродил изнутри.

Режим убить можно, империи дряхлеют и мрут, а идеи — как бациллы чумы. Они в мертвецах, которых сгубили, засохнут и уснут, и хоть пять веков так прождут. Будешь туннель рыть, наткнешься на чумное кладбище… Тронешь старые кости… И неважно, на каком языке раньше говорил, во что верил. Бацилле все сгодится.

Каждый верит в то, во что ему удобней.

Вроде и может один человек мир изменить, но чуть-чуть только; мир — тяжелый, как поезд метро, его особо не подвинешь.

Если время некому считать, оно останавливается.

... а ты молчишь, несказанное копится, киснет и гниёт.