Когда ты не такой, как все, ты перестаешь замечать миллионы людей, готовых принять тебя таким, какой ты есть. Все твое внимание приковано к единственному человеку, который принимать тебя таким отказывается.

Даже собака знает, когда ее пнули, а когда об нее споткнулись.

Если рай и существует, то там, наверное, всюду растут одуванчики.

Человек должен жить согласно определённым законам не потому, что за ним следит некий божественный авторитет, а из чувства личной моральной ответственности перед собой и другими.

То, чего церковь боится больше всего, обычно и признают самой страшной ересью.

Мне кажется, когда убивают ребенка, на самом деле умирают два человека. Вот только матери приходится еще долго терпеть сердцебиение.

Плохие вещи будут происходить всегда. Но чудо состоит в том, что свет всегда побеждает тьму. Каждый раз. Ты можешь поставить свечку в темноте, но не можешь воткнуть темноту в свет.

А жизнь, она ведь любит бесцеремонно ткнуть тебя носом в твои же заблуждения.

Семья — это не люди, это место. Место, где хранятся воспоминания.

У потерь всегда соленый вкус.

В этом мире так трудно отыскать любовь, найти человека, который придаст смысл твоему существованию. И ребенок, пожалуй, был чистейшим образцом такой любви. Ребенок – это любовь, которую не нужно искать, которой ничего не нужно доказывать, которую не нужно стремиться удержать.

Потому-то, когда ты ее теряешь, тебе становится так больно.

Говорят, что Бог не подвергнет тебя испытанию, которое ты не смог бы вынести. Но в таком случае встает вопрос поважнее: а зачем Бог вообще заставляет тебя страдать?

Забавно, что, даже умирая, человек продолжает бороться за власть. Хочет сам определить способ смерти, назначить точную дату. Наговорит себе чего угодно, лишь бы сохранить видимость контроля.

Понятное дело, сексом я не занималась так давно, что у меня между ног выросла паутина...

— Рай — это не место.
— Я и не говорил, что его можно найти на карте... Если бы он был на небе птицы первыми попали бы туда. Если бы он был под водой, людей опередили бы рыбы.
— Тогда где же он?
— Внутри тебя самого. И снаружи тоже.