Если ничего не имеет значения, тогда нечего спасать.

Жестокость зависит от понимания жестокости и от умения сделать выбор против неё. Или же в пользу того, чтобы жестокость не замечать.

Животное смотрит на нас, и мы голы перед ним.

Если не можете их победить, примкните к ним? Нет. Вопрос в том, чтобы правильно определить, кто такие они.

Стыд — это работа памяти против забывания.

И все же сострадание — это мышца, которая становится крепче, если её тренировать, и регулярные упражнения по выбору доброты вместо жестокости тоже меняют нас.

Именно бабушка меня научила, что один чайный пакетик сделает столько кружек чая, сколько нужно, и что каждая часть яблока съедобна.

Когда мне было четыре, кузен отдал нам на лето собаку. Я ее лягнул. Отец сказал, что в нашей семье не принято бить животных ногами. Когда мне было семь, я оплакивал смерть моей золотой рыбки. Я узнал, что мой отец выбросил ее в унитаз и смыл. Я сказал отцу — другими, далеко не такими приличными словами, — что в нашей семье не принято выбрасывать живых существ в унитаз.