Самой поразительной чертой столичного общества был его абсолютный, слепой материализм. Интересоваться интеллектуальными вопросами считалось признаком эксцентричности. «Общество» состояло лишь из ничтожной кучки людей, прославившихся быстротой обогащения; они собирались друг у друга во дворцах, наедались до отвала, играли в карты и сплетничали, искусственно окружая себя ореолом таинственности и величия.

Что такое преуспевающие юристы? Это ловкие изобретатели профессиональных трюков, каждый с доходом в сотни тысяч долларов. А вот назвать хотя бы одного, который отказался бы участвовать в нечистой игре нельзя, ибо о таких никто никогда не слыхивал. Но и так совершенно ясно, что последует, если подобный человек объявится.

Нигде не было правды — были только соперничавшие между собой силы, прикрывающиеся для достижения собственных целей словами правды.

Он ненавидел этот мир, где властвуют деньги и всплывает на поверхность все худшее, что есть в человеке; он ненавидел этот мир и горько сожалел, что решился вступить в его пределы.

Человек, обладающий большим состоянием, словно бочка с патокой: мухи, жужжа, так и льнут к нему со всех сторон. Низость прихвостней, примазывающихся к титулованной знати, не имеет границ.

В Нью-Йорке ничего не добиться, если не идти напролом и не захватывать все, что можешь. А иначе люди будут пользоваться вами для своей выгоды.

Посещение церкви являлось еще одним светским обычаем, который по своей значительности приравнивался к таким важным общественным функциям, как присутствие в опере. Великолепный храм был выложен плитами резного мрамора и украшен деревом редких пород. Освещенные неяркими церковными огнями, поблескивали драгоценные украшения.

Возьмем свой старый добрый рог и песню запоем,
Чтобы весь мир услышать мог, как в битву мы идем.

Всю свою жизнь, с рождения до самой смерти, вы должны работать, а они загребают всю прибыль, они — хозяева, господа, а вы — дураки.