Пояснение к цитате:
из разговора после смерти Элен
Я уходил от разума и шел к чувству, от безопасности к авантюре, из реальности в мечту.
Я был счастлив, если называть счастьем зеркало, в котором отражается любимое лицо, чистое и прекрасное.
Если бы только знал, как безотрадны все эти донжуаны! Как поношенные платья! А ты другой. Ты — мое сердце.
При свете солнца в Лиссабоне есть что-то наивно-театральное, пленительное и колдовское. Зато ночью он превращается в смутную сказку о городе, который всеми своими террасами и огнями спускается к морю, словно празднично наряженная женщина, склонившаяся к своему возлюбленному, потонувшему во мраке.
Знание — всего лишь клочок пены, пляшущий на волне. Любой ветерок мог его сдуть, а волна оставалась.
Весной стало ясно, что война неизбежна. Её чуяли, как чуют пожар задолго до того, как увидят его. Лишь мировая дипломатия беспомощно закрывала глаза и предавалась несбыточным метаниям — о втором и третьем Мюнхене, обо всём, только не о войне. Никогда вера в чудо не была так велика, как в наше время, когда никаких чудес уже не случается.
К тому же тут есть две правды — одна, при которой выкладываешь все как на духу, и вторая, стратегическая, когда не выкладываешь ничего. За пять лет я усвоил: выложив все как на духу, не стоит удивляться, что в тебя стреляют.
Пояснение к цитате:
Жизнь и ее оружие