Дева милосердия,
дева жизни,
пусть он будет,
наконец,
тем господином, что учит
людей любить.
Розгой и посохом.
Если такое возможно
на желтой твоей земле,
пусть он, наконец,
будет тем,
за кого и умереть –
надежда.

Всё очень просто –
трогается умом то,
что повернуто на себе
и не думает о результате –

ответственность не принимает за выборы
и за дела –

трогается умом грязь,
что циклит
на необходимости доказать
достоинство своё всем,

ищет себе подтверждения, а не дел,

ищет себе прозябания, не работы.

Трогается умом всё, что неспособно

любить.

Нет в шелках благодати
тихой,
что есть в сердце
нашедшем,
кого любить.

Благословенны воины твои,
что несут
в чернобурках,
во власянице ли,
мечом, посохом, кровью,
но несут глине бесформенной
дыхание твоё.

И оживает глина.

И становится меньше грязью, больше – подобием твоим.

Смотри, Господи,
вот я,
а вот честь моя,

и отныне имя ей —
верность.